Фаренхайт сунул в рот кукурузную хлопушку. Похрустел. Перемножил на полях в столбик несколько цифр, записал итог в клеточку. Убористо расписался. Следующая хлопушка, еще одно число.
На следующей странице отчета шел целый табель, – заинтригованный, Биттенфельд подался вперед.
На табеле Фаренхайт притормозил. Зачерпнул из миски в ладонь горстку и высыпал в рот. Автоматическая ручка замелькала по полям, оставляя неразборчивые закорючки, и со стороны чудилось, что рука не поспевает за мыслью.
Восемь минут спустя аккуратно заполненный лист отправился к сотоварищам. Из-под разбросанных по столу бумаг сиротливо таращился угол казенного калькулятора.
- Ты чего-то хотел?
Льдистые голубые глаза смотрели прямо на него. Биттенфельд поежился. Вздохнул. Покраснел. Незаметно для собеседника сунул в карман перечерканный, как у школяра листок. Набрал в грудь побольше воздуха.
-Ты чего?
Фаренхайт сунул в рот кукурузную хлопушку. Похрустел. Перемножил на полях в столбик несколько цифр, записал итог в клеточку. Убористо расписался. Следующая хлопушка, еще одно число.
На следующей странице отчета шел целый табель, – заинтригованный, Биттенфельд подался вперед.
На табеле Фаренхайт притормозил. Зачерпнул из миски в ладонь горстку и высыпал в рот. Автоматическая ручка замелькала по полям, оставляя неразборчивые закорючки, и со стороны чудилось, что рука не поспевает за мыслью.
Восемь минут спустя аккуратно заполненный лист отправился к сотоварищам. Из-под разбросанных по столу бумаг сиротливо таращился угол казенного калькулятора.
- Ты чего-то хотел?
Льдистые голубые глаза смотрели прямо на него. Биттенфельд поежился. Вздохнул. Покраснел. Незаметно для собеседника сунул в карман перечерканный, как у школяра листок. Набрал в грудь побольше воздуха.
- Обедать пойдешь?
а