АУ–64

[LoGH One String]

Выясняется, что военный министр, руководствуясь самыми благими намерениями, невольно лишил кайзера Райнхарда последнего шанса попасть в Вальхаллу. Если бы Оберштайн не вызвал огонь на себя, Лоэнграмм бы умер от боевых ран, а не от болезни. Это разъясняет присутствующим императрице и адмиралам спустившаяся на землю валькирия. Она лично провожала в Вальхаллу Кирхайса, Лютца, Фаренхайта и Ройенталя. И Бьюкока, чьи достойные саг речи изрядно порадовали Отца Ратей, а в последней битве — Шёнкопфа с его розенриттерами. А вот Ренненкампфу закрыта дорога в Палаты мёртвых, ибо самоубийца подобен трусу. Адмиралы в шоке.

@темы: Райнхард фон Лоэнграмм, Пауль фон Оберштайн, Оскар фон Ройенталь, выполнено, Юлиан Минц, Зигфрид Кирхайс, Хильда фон Мариендорф, Вальтер фон Шёнкопф, Адальберт фон Фаренхайт, розенриттеры, Корнелиус Лютц, Александр Бьюкок, Хельмут Ренненкампф, новый персонаж

Comments

[Гость]

Ви таки хотите сказать что Пауль и здесь сделал карьеру?)
мне это предположение нравится
Приношу тем, кто заинтересовался, свои извинения, продолжение пишется, но очень медленно, хотя со следующей недели вроде бы работа должна попустить и у меня будет больше времени на текст : )
а1

[Гость]

Окончание исполнения 1
Приношу свои извинения заказчику, автор значительно отошел от заявки.
НМП, НЖП, смерть персонажей

2829, начало

С той страшной ночи и последовавшего за ней прошло уже более двух месяцев. Иногда Хильде хотелось, чтобы все оказалось простым сном, кошмаром, который развеется поутру. Но в памяти слишком четко отпечатались восковое лицо Райнхарда, гремящий в ушах траурный марш и удушливый запах горы цветов на белом мраморе. Ярко красных цветов. Почему-то именно красный считался на Феззане цветом скорби.
За воспоминанием о цветах всегда приходили мысли о ночной гостье. Сколько Хильда не ломала голову, она так и не смогла придумать логичного объяснения произошедшему. Она видела то, что видела, но ее разум отказывался это воспринимать.
Нет, она, конечно, верила, что где-то там далеко, в других мирах, Райнхард нашел свое новое бытие, новый смысл существования, но понять и принять явление валькирии как посланницы богов или же как посланницы Райнхарда у нее не получалось.
Именно поэтому Хильда запретила всем, кто там был, рассказывать о случившемся. И вообще обсуждать эту тему, даже между собой.
И хорошо еще, что к тому моменту в комнате осталось не так много народу. Она радовалась, что сумела уговорить отдохнуть кронпринцессу Аннерозе, да и фрау Эванджелина ушла, унеся обоих ребятишек. Так что у ложа кайзера оставались она сама, адмиралы Миттермайер, Мюллер и Биттенфельд, Эмиль и зашедший проверить часовых Кислинг. Ни с кем из них обсуждать подробности Хильде не хотелось, но она видела, что они ничего не забыли.
Хильда не сомневалась, что адмиралы держат данное слово, но иногда ей казалось, что в смолкающих при ее появлении разговорах обсуждают именно ужасную гостью. Она чувствовала, как слухи расползаются пауками по углам и ничего не могла с этим поделать.

А жизнь между тем продолжалась: на Феззан пришла осень, грозы сменились мелкими холодными дождями. Резиденцию полностью восстановили, но ощущения боли и безнадежности, казалось, по-прежнему витают вокруг зданий.
У Алека неожиданно заболел животик, и Хильда проводила ночи у его кроватки, баюкая.
В городе прогремело несколько взрывов, подозревали, что их устроили недобитые терраисты, но одновременно поговаривали и о феззанском фронте сопротивления, правда кто или что это было неясно.
Премьер-министр Миттермайер неплохо сработался с вновь назначенным военным министром: Мюллер осваивал обязанности довольно успешно. Правда времени на сон и еду у него похоже не оставалось, о чем ярко свидетельствовали серые круги под глазами и ввалившиеся бока. Поэтому часть дел он с радостью передал вернувшемуся с Хайнессена контр-адмиралу Фернеру.
Фернер, по прежнему возглавляющий ведомство военной разведки, забрал себе все материалы по взрывам, терраистам и всему, что хоть отдаленно могло быть с ними связано, остервенело вгрызаясь в мельчайшие детали. И преуспел.
К середине октября последние последователи религии Терры, действительно замешанные во взрывах, перекочевали в камеры, а концу месяца им были вынесены судебные приговоры. Сам Фернер по итогам расследования получил повышение до вице-адмирала.

Именно для того, чтобы поздравить с новым званием Хильда и пригласила Фернера к себе в кабинет. Да, чтобы поздравить. А еще попытаться поговорить о будущем. И о прошлом.
В рапортах о дознании, поданным ей, озвучивались только основные этапы и выводы, но Мюллер как-то в разговоре вскользь заметил, что начальник военной разведки слишком уж упрямо лезет во все опасные места и ситуации. Будто стремится на тот свет впереди всех.
Вот об этом Хильда и хотела повести речь, но подходящие слова все никак не подбирались и когда Фернер уже почти развернулся, чтобы покинуть кабинет, она внезапно заговорила совсем о другом. О той ночи.
Фернер слушал внимательно, изредка задавая уточняющие вопросы. Слушал о том, как спальню, уже погруженную в полутьму, залил слепящий свет и наполнил грохот. О том, что после, когда глаза перестали слезиться, у дальней стены возле двери в смежную комнату возникла женская фигура. О том, как та говорила низким, мало похожим на человеческий, голосом. О содержимом речи, о том, что пока почти никто, за исключением присутствующих в резиденции не знал: о смерти кайзера и военного министра. О вторичной вспышке и грохоте, на этот раз более продолжительных и как бы отдаляющихся в пространстве. О всеобщем замешательстве, о собственной растерянности и попытках осмыслить. О том, как через какое-то время она распахнула дверь в смежную комнату, туда, где обычно размещались медики, и увидела там двух санитаров, мирно собирающих оборудование и лекарства и помогающую им молоденькую горничную. Санитары заверили ее, что они здесь уже давно и ничего подозрительного не видели и не слышали. О слухах, что чудились ей за спиной. Обо всех мелочах, что она смогла вспомнить, в том числе и о красном мерцании в глазах гостьи.
Увидев, как напрягся Фернер, Хильда покачала головой,
— Нет, это было совсем не похоже на то, как иногда сбоили глаза вашего шефа. Скорее на разгорающийся и вновь затухающий уголек в костре.
— Понятно, а это свечение было в обоих глазах?
Хильда задумалась: все же та ночь далась ей нелегко, и многое виделось будто через дымку.
— Простите, не помню, в правом, которым она была больше ко мне повернута, было точно. А в левом? Не могу сказать с уверенностью.
— Хорошо, я разберусь. Вы же разрешите начать расследование?
— Расследование? — Хильда напряглась, часть ее по-прежнему не желала вспоминать о той ночи, не желала ничего знать наверняка. Но тут же поняла, что другая ее часть, более глубинная, более ключевая, та, что вела ее по жизни, требовала выяснить правду, и она кивнула, — да, можете приступать, я дам указания.

Время вновь продолжило свой бег, прошла неделя и осеняя слякоть сменилась первыми заморозками, Фернер периодически мелькал в коридорах резиденции, с кем-то встречаясь, кого-то расспрашивая, но отчеты от него пока не поступали.
Атмосфера тоски и апатии никуда не делась, и даже подготовка к праздникам не смогла ее изменить. Хильде казалось, что змеи шепотков обвиваются и душат, но стоило прислушаться повнимательней, как они притворялись безобидными разговорами ни о чем.
А потом повесился Эмиль.
Его нашли утром, уже посиневшего и страшного, и Хильда с трудом поверила, что это вообще он. Милый скромный юноша, всегда приветливый и отзывчивый, тот Эмиль из ее памяти ничем не походил на эту мертвую фигуру с выкатившимися глазами.
Поздним вечером, в день похорон, Хильда внезапно наткнулась на Миттермайера. Премьер-министр пьяный вусмерть, покачиваясь, брел куда-то по коридору, обеими руками вцепившись в полупустую бутылку, как в единственный якорь.
Выцепив из его бормотания имя Райнхарда, Хильда потребовала объяснений. И Миттермаейр объяснил. Путаясь в словах, останавливаясь и повторяясь, он рассказал, что уже который вечер слышит голос покойного кайзера. Тот спрашивает, почему его верный соратник все еще не с ним. Вот уже и Эмиль к нему присоединился, а Вольф все медлит.
— А я не могу! Не могу… Ведь Эва. И Феликс. И я себе обещал за вами присматривать… Феликс еще такой маленький, он вчера смеялся, когда его купали... Да и Ройенталь все равно… Вот я и принял немного, — Вольф помотал в воздухе бутылкой, — так легче.
Миттермайер оборвал излияния и вновь попытался куда-то двинуться. Хильда его перехватила и заявила со всей решимостью, которую ей удалось собрать:
— Это не Райнхард! Я не знаю, кого вы слышали, но это не может быть Райнхард! Он бы никогда не потребовал подобного. Вы это и сами прекрасно понимаете, поэтому и не поддаетесь. Сейчас вы расстроены, но завтра сами увидите, что я права.
Миттермайер уныло кивал в ответ. Она с облегчением заметила спешащего к ним заместителя премьер-министра, которому и поручила отвезти Миттермайера домой.

[Гость]

2829, продолжение

На следующий день, прямо с утра она вызвала по комму Фернера, объявив, что дальше так продолжаться не может и надо что-то делать. В ответ Фернер пригласил посетить его ведомство.
Хильду неприятно поразил контраст между собственным мрачным беспокойством и лукавой бодростью Фернера, но он же вселил некоторые надежды, поэтому она отправилась почти сразу.
В большом зале, куда ее проводили, царил полумрак от опущенных жалюзи, и стоило сесть на предложенный Фернером стул, как глаза резанула вспышка света, заставив зажмуриться, а уши оглохли от грохота. Все, как тогда.
Когда Хильда смогла смотреть, то увидела у дальней стены на фоне двери величественную фигуру женщины в старинных одеждах и доспехах. Эта была не та валькирия, что уже являлась ей, но грозная аура свечения так же окутывала фигуру, а раздавшийся голос так же мало подходил живому человеку, как и тогда. Вот только…
Вот только сейчас ее разум не был замутнен горем, да и освещение, хоть и было максимально приглушенным, было все же ярче, чем в ту ночь.
Хильда решительно встала, подошла и дотронулась до дверной резьбы, легко пронзив рукой оказавшуюся нематериальной фигуру. Вблизи видение плыло и становилось нечетким. Присмотревшись кайзерин разглядела ярко-алую точку ровно там, где сходились створки, и сообразила, что именно оттуда и передавалось изображение.
— Все так просто, да? Те санитары?
Фернер отдал краткую команду по комму, заставив изображение погаснуть, дождался, пока Хильда не вернется и вновь не устроится на стуле, и начал рассказ.
— Да, все просто. И довольно грустно, если разобраться. Не думаю, что вам понравится, но тут уж лучше знать наверняка, так что я расскажу.
История начинается четыре года назад, в доме одного мальчика четырнадцати лет, еще не юноши, но уже не ребенка. У него с рождения было все, любящая семья: отец, мать, заботливый старший брат, щедрый и гостеприимный дом, успехи в учебе, лучший друг, его ровесник, готовый пойти за ним в огонь и в воду. То, что друг был сыном их дворецкого, никого не смущало, ни самого мальчика, ни его родителей, ни друга, и лишь отец друга иногда ворчал, но не в серьез, понарошку. И вот вернувшись однажды из библиотеки, где мальчик готовился к реферату по литературе, он застал дом разоренным. Никого из его семьи не было, не было и слуг, не было и его друга с отцом.
Мальчик метался по пустому дому, пока не споткнулся и не свалился с лестницы. Сколько он пролежал в беспамятстве, мальчик не знал, но когда очнулся, обнаружил себя в незнакомой светлой комнате, а рядом старого дворецкого, отца своего друга. Старый Борн был с ним ласков, хоть и печален. Приветливы с ним были и приходящий доктор, и женщина, приносившая еду. Но все же отношения врача и женщины в чем-то отличались от тех, что по представлениям Клауса, должны были быть. И когда его здоровье пошло на поправку, и он начал выходить на улицу, он понял, что из отношения окружающих (ну, за исключением старого Борна) исчезла почтительность.
Вот тогда-то Борн и объяснил ему, что произошло в тот день.
Мальчику везло всегда и во всем, но ему не повезло в главном, он родился в семье племянника премьер-министра герцога Лихтенладе. В тот день его семью арестовали, слуги разбежались, отца и брата расстреляли, маму выслали. Но расстреляли и Клауса фон Лихтенладе.
Клаус Борн, сын дворецкого и лучший друг мальчика, едва услышав приговор от уже успевших увести остальных членов семьи чужаков, заявил, что это он и есть младший сын и ушел с конвоирами, так и не выдав себя до самого конца. Самого Борна-старшего в это время допрашивали, и он узнал обо всем, когда было слишком поздно.
Так что теперь мальчик не Клаус фон Лихтенладе, а Клаус Борн, и он должен жить, чтобы выполнить волю друга.
И он жил. И строил планы. Он был должен отомстить.
Приемный отец Клауса оставался все так же печален, пока не начал посещать религиозные собрания. Казалось, эти собрания вдохнули новую жизнь, дали цель, и они с Клаусом переехали на Феззан.
Клаус, уже начавший обучаться на медика, перевелся в феззанское медицинское училище, где и познакомился с Карлом Химке, парнем из системы Яванхара, прилетевшем сюда учиться. Одновременно он познакомился и с сестрой Карла, Эльзой, удивительной девушкой, на год старше их с Карлом. Эльза подрабатывала костюмершей в оперном театре и выглядела как настоящая примадонна, прекрасная и таинственная.
Клаус доверил новым друзьям свою тайну, те, в свою очередь, поведали ему историю своей жизни, не менее безрадостную.
Как Клаус уже знал, они из системы Яванхара. Все их родные погибли при вторжении Альянса, но только лишь один из дядьев был убит солдатом Альянса, когда пытался защитить свой урожай. Мать и младшая сестренка, ослабленные внезапной простудой, умерли от голода, тетушку растерзали обезумевшие соседи, когда кто-то крикнул, что у них в подполе спрятано зерно. Сами Карл и Эльза в это время сидели, прижавшись друг к другу, на чердаке и молились всем богам, чтобы все поскорее закончилось.
Клаус и Эльза ненавидели Альянс. Но еще больше, еще неистовей, они ненавидели того, кто их обрек на голод. Кайзера Райнхарда. И его адмиралов.
Не слишком представляя, что они будут делать, брат и сестра все же решились и по программе помощи пострадавшим территориям отправились вслед за врагом на Феззан. И тут им повезло, они встретили таких же непримиримых противников новой власти, фезаннский фронт сопротивления. Молодые люди, в основном входящие в него, протестовали против оккупации родной планеты и делали все возможное, чтобы свергнуть существующую власть.
Клаус тут же присоединился к подпольному движению, и тут оказалось, что это движение имеет связи с религиозной общиной старого Борна. Правда обе стороны друг руга недолюбливали и не слишком доверяли, но некоторые операции они все же планировали совместно. Вот и с внедрением Карла, а затем и Клауса в медицинский персонал, обслуживающий резиденцию кайзера, им помогли терраисты. Да и Эльзу они пристроили туда же в прислугу.
Поначалу обрадованные близостью цели молодые люди ликовали, но кайзера ни на минуту не оставляли в одиночестве. Застать врасплох всех адмиралов сразу было и того сложнее, а жертвовать собой ради кого-то одного было неразумно. Вот тогда у Эльзы и родился план с театральной постановкой. Они намеревались заставить измученного болезнью кайзера признать ошибочность собственных действий и отречься от престола. Они все подготовили: голопроектор, динамик, костюм валькирии, позаимствованный из театральной костюмерной, запись шумовых спецэффектов, два мощных, но миниатюрных световых проектора на гибком шнуре, которые думали подсунуть в зазор под дверью. Эльза должна была играть валькирию и это ее изображение и голос должны были передаваться за закрытую дверь к умирающему. И день выбрали, тем более что терраисты, доставшие им многие необходимые для представления вещи, намекнули, что двадцать шестого в резиденции кайзера будет не до их фокусов.
Но двадцать шестого все пошло не по плану. Вооруженное нападение на резиденцию, смерть военного министра, смерть многих нападавших, большое число солдат рейха, наводнивших здания, и в заключение, смерть самого кайзера. Казалось все потеряно.
Но Клаус отказывался сдаваться. И придумал новый план, новые слова, а Эльза его прекрасно воплотила.
Фернер перевел дух, умолкнув ненадолго и налив себе воды из графина, затем продолжил:
— Ну а дальше, кайзерин, вы все сами видели. Меня сразу насторожили две вещи: слухи, циркуляцию которых вы заметили, а ведь вас нельзя назвать фантазеркой, — Фернер смутился, — простите кайзерин!

[Гость]

2829, окончание

Хильда только улыбнулась, приглашая рассказывать дальше, и он продолжил:
— Ну да слухи, откуда-то же они должны были появиться. В то, что адмиралы или фон Зелле нарушили вашу просьбу, не верилось.
И замеченное вами свечение. Что-то оно мне напоминало, но я никак не мог понять, пока не начал пересматривать материалы совсем по другому делу. Вот там-то, среди прочих бумаг, захваченных в одном из укрытий терраистской секты, и была квитанция на покупку голопроектора новейшей модели. Помнится, она меня тогда немало удивила, зачем такой сложный прибор религиозным фанатикам? Да и красная точка, я же неоднократно видел подобное, мы здесь пользуемся похожими приборами, правда, не такими современными. Ну а то, что она для вас совпала с глазами "валькирии" — чистая случайность, остальные и вовсе ничего не заметили в свечении, я спрашивал.
И слухи, кто-то же должен был их распускать. Так что первым делом я допросил охранников, стоящих в тот день перед дверью. Они действительно признали, что слышали из-за двери грохот и голос гостьи. Они даже пытались ворваться, но "валькирия" заговорила практически сразу же и они, как только услышали первые слова, как и все остальные, были ошеломлены и не решились помешать посланнице богов. И это именно они поделились с товарищами пережитым. Ну а дальше все просто, если грохот и слова слышны за одной дверью и не слышны за другой, практически такой же, скорее всего дело не в дверях, а в слушателях.
Кстати, долгий грохот и сияние в конце были устроены специально, чтобы Эльза переоделась, и они успели спрятать реквизит в коробки с лекарствами.
Ну а дальше все опять пошло не по плану. Адмиралы не спешили накладывать на себя руки в стремлении воссоединиться с кайзером, и молодые люди решили их подтолкнуть. Им повезло, что Эльзу так и оставили в штате резиденции. Они нашли программу, меняющую голос, сделали запись с голосом кайзера и начали прокручивать в ситуациях, которые казались им подходящими.
Простите, я должен быть сработать раньше. Фон Зелле не должен был умереть! Они начали обработку именно с него, а он был слишком молод и впечатлителен. Другие тоже слышали этот голос, и, кто знает, возможно, через некоторое время поддались бы ему.
Сегодня ночью все непосредственные участники задержаны и дали показания. Правда у этого их фронта интересная структура, они знают только свою пятерку и старшего над ними. Тот тоже в лицо знает только одного связного, и вот этот связной пока как в воду канул. Но ничего, зацепки имеются, и, думаю, скоро мы с ним встретимся.
Ну а что делать с ними дальше — решать вам. Да и с адмиралами неплохо было бы поговорить.
Хильда согласно кивнула:
— Да, с адмиралами надо поговорить обязательно. Полагаю, неплохо будет и им устроить похожее представление, как и мне сегодня. Для наглядности. А с молодыми людьми… Закон для всех один. Думаю, вы об этом позаботитесь.

Миновала зима, пришла весна с солнечными бликами, капелью и трелями птиц. Затем и подкравшееся лето украсило сад за окном рабочего кабинета первыми цветами. У Алека резались зубки, и Хильда снова не высыпалась, укачивая сына. Но это не мешало ей радоваться теплу и насмешливо улыбаться, слыша доносящиеся из сада раскаты голоса Биттенфельда. Фриц Йозеф в разговоре с Миттермайером, яростно и не слишком стесняясь в выражениях, ругал военного министра, посмевшего отозвать часть его Черных Улан для нужд министерства. Сам Мюллер спокойно стоял на соседней дорожке, делая вид, что не слышит.

[Гость]

Интересный кейс вышел, спасибо.

[Гость]

Спасибо
а1.3.

[Гость]

Хороший детектив получился. Верибельный. Фернер умница, на высоте.

Да, закон для всех один, но как же сильно, хоть и кратко рассказаны истории Клауса фон Лихтенладе, его друга, и особенно - Карла и Эльзы Химке. Как же больно... Лоэнграмм вряд ли представлял себе все последствия приказа реквизировать продовольствие, чтобы благородная вражеская армия кормила его же почти-подданных (ЕМНИМС, Райнхард в то время регент). В аниме это показано вскользь, акцент делается на истории Ульриха и Фир. Ну да, фон Кляйнгельтам нечего бояться голода - как-нибудь проживут. А простые люди? Люди, не понимающие, почему они должны отдавать выращенный урожай сборщикам регента?

один из дядьев был убит солдатом Альянса, когда пытался защитить свой урожай

- может, всё-таки солдатом Рейха? Не все же как бараны отдавали четно нажитое сборщикам, наверняка были и протестующие. Нам показывают. как Фир с маленьким сыном стоят в очереди за продовольствием - и всё. Но так ли всё было везде и всегда цивилизованно и культурно? Сильно сомневаюсь. Скорее поверю, что были давки в очередях, что вот таких же маленьких детей, женщин, стариков могли просто сбить с ног и затоптать. И что сосед на соседа волком смотрел - тоже охотно верится. За одну эту "продразвёрстку" ИМХО, Лоэнграмму не видать Вальхаллы как своих ушей, как и за аресты на Хайнессене в последний год (да, действовал Оберштайн, но от чьего имени?).

Жаль настоящего Клауса Борна, отдавшего жизнь за лучшего друга. И Клауса фон Лихтенладе, в одночасье потерявшего всё, что у него было. Я не о богатстве, хотя и это тоже важно - о семье. Отец и брат погибли, мать выслали, и она считает своего мальчика мёртвым. Каково будет ей вновь услышать весть о казни младшего сына? Если эта женщина ещё жива, конечно. За четыре года могло случиться всякое, а с осуждёнными преступницами и их малолетними отпрысками церемониться не будут. "Скажите спасибо, что вообще живы, и возблагодарите милосердие регента" -тьфу! Умереть только потому, что родился не в той семье - как это по-гольденбаумски! Райнхард ненавидит Рудольфа - и идёт его же путём, точно так же делая военную карьеру и опираясь на своих адмиралов. Дорога благих намерений ведёт отнюдь не в Вальхаллу.

Весьма отрадно, что существует оппозиция и действует подполье - молодые феззанцы. Возможно, есть нечто подобное и в Старых землях, а уж на Новых - наверняка. Жаль, что феззанский фронт сопротивления действует заодно с терраистами, так что Клаусу, Карлу и Эльзе можно ещё одну статью вменить - за связь с Культом Земли. Да, их план с театральной постановкой. валькирией и последующей мистификацией не выдерживает критики, да, ребята заигрались и доигрались - и всё-таки мне жаль их, а не лоэнграммовских адмиралов и тем паче самого кайзера. Эти юные идеалисты ещё и толком-то пожить не успели. И они правы, и кайзерин с Фернером тоже. Только на стороне Хильды - сила и власть, а потому подполье обречено.

О, чуть не забыл: мерси за военного министра Мюллера. Зайка, он такой - и Чёрных Улан припряжёт куда надо.

[Гость]

Склероз вам верен - Райнхард в то время всего лишь главком, до регента ему еще далеко.

[Гость]

Когда из кого-то начинает переть политота, становится мерзко. Солдаты Рейха? А ничего, что в кадре в этой роли были солдаты Альянса? А ничего, что альтернатива - это оккупация Рейха Трунихтом и что Альянс ведет наступательную войну на чужой территории, а не защищает свою? Людей, конечно, жалко, но таких судеб там с обеих сторон хватает, и не у каждого хватит ума доводить до самоубийства Эмиля, который никаких решений не принимал и был в это время немногим старше 10 лет.

[Гость]

Райнхард в то время всего лишь главком, до регента ему еще далеко.

Ну так тем более - какое право имел распоряжаться жизнями нонкомбатантов? Обычные люди жили обычной жизнью, и вторжение Альянса как-нибудь пережили бы. А вот вторжение флота Альянса плюс голод, плюс связанные с этим беспорядки и разгул криминала (

Мать и младшая сестренка, ослабленные внезапной простудой, умерли от голода, тетушку растерзали обезумевшие соседи, когда кто-то крикнул, что у них в подполе спрятано зерно

) - это уже перебор. Это кайзер имеет право решить и вязать, судить и миловать. Кайзер или регент, но никак не главнокомандующий. Для Лоэнграмма важна сиюминутная выгода, что, мол, часть вражеских войск будет занята гуманитарной миссией. А то, что демократы, по большому счёту, не обязаны помогать (не всё же такие, как Франц Валлемонт) - это уже другой вопрос, его превосходительства не касающийся. Ибо оное превосходительство никогда в жизни не знало настоящих лишений. Да, фон Мюзели жили скромно (спасибо папе-пропойце), но деньги на оплату обучения сына были. То, что он, по сути, воюет с собственным народом, с такими же имперцами, его будущими подданными, будущему кайзеру просто не приходит в белобрысую голову. И ведь сам же придумал эту "гениальную" идею, вот что страшно.

Даже весь ужас Вестерланда, ИМХО, дошёл до Лоэнграмма не при просмотре записи зонда, а во время покушения на мемориале, когда кайзер - кайзер! - спрятался за спину военного министра, растерянно приоткрыв рот. Оберштайн бы хоть позволения спросил ради соблюдения приличий, прежде чем вещать о гипотетических жертвах и необходимости выбора. Ну такой хороший, прочный фундамент новой власти и Нового Рейха - всего-навсего два миллиона человеческих жизней. Тот солдат тоже имел право на месть, как Клаус, Карл и Эльза. И тоже потерпел поражение. Что там такого ужасного совершил Рудольф? Казнил двадцать тысяч невинных после гибели своего друга и сподвижника Фальстронга? Да, это тирания. Но Рудольф за все свои неправедные дела заплатил отсутствием наследников мужеска пола, так что остальные представители династии, строго говоря, не являются Гольденбаумами. Лоэнграмм - опять же сугубое ИМХО, - здоровьем и самой жизнью. Но в любом случае ни тот, ни другой, ИМХО, Вальхаллы не заслуживают, хотя в своё время и навоевались. И в кого пойдёт умом и характером маленький Алек - вилами на воде писано. Хорошо бы в маму и дедушку Франца. В дедушку Себастьяна и тётушку Аннерозе - упасите боги!

[Гость]

Слезь с табуреточки и сними белый плащик, все равно демагога с Лоэнграммом не спутают.

[Гость]

Троллик...

[Гость]

мимоканонист мимопрополз
1. Весь "ужас" интервенции Альянса там продолжался около месяца, за это время, к слову говоря, умереть от голода малореально, даже вовсе не имея запасов.
2. Идея принадлежала Оберштайну, а не Лоэнграмму, хотя последний ее принял.
3. Рудольф после прихода к власти убил 4 миллиарда человек. "Неполноценных".
Внимательнее смотрите канон, господа, внимательнее.

[Гость]

То, что Лоэнграмм сделал в тех 200 системах - это примерно то же самое, что в сороковых делал СССР...

[Гость]

сними белый плащик

Неа, не мой цвет. Саванов не ношу. Да и алый "Барбаросса" милее белой "Брунгильды".

[Гость]

Лоэнграмм до Рудика недотянул. Он и миллиарда не положил.

[Гость]

Лоэнграмм до Рудика недотянул. Он и миллиарда не положил.

Ну так он и до внуков не дожил, как Рудик. И вообще Рудик стал кайзером в куда более зрелом возрасте.

[Гость]

Рудик 4 миллиарда положил сразу.

[Гость]

И чо с таким же пафосом не поливают интервенцию прогнившего Альянса?

[Гость]

Простите все, кого текст сквикнул, но у меня так уж получается, если история пришла, то она не отвяжется, пока не расскажу
Спасибо всем за выссказаные мнения : ) интересно сравнивать,
но, пожалуйста, не стоит путать эту историию и Легенду, ведь там нет ни Клаусов ни Эльзы с Карлом. Я не хочу сказать, что таких там совсем нет, скорее всего что-то похожее могло бы быть. Или — не быть.
И я не знаю, кто прав в этой истории, кто виноват: те, кто думали о будущем и безопасности своей страны и не выбирали для этого методов, или те, кто хотел отомстить за перемолотые их действиями судьбы свои и своих родных, тоже не слишком при этом церемонясь.
Любая война приносит прежде всего боль, и боль эта не выбирает сторону. И практически у любых властителей, даже у самых хороших и справедливых, пришедших к власти путем захвата, найдутся враги, и совсем не факт, что у этих врагов не будет весомых причин для своих действий.
Вот, как-то так
а 1.3.

[Гость]

Автор, к вам никаких претензий, вы не виноваты в реакциях ушибленных на голову моралфагов. Ваш фик хорош, хорош еще и тем, что в нем моралфагской истерики нет. Любой правитель обретает сторонников и ненавистников, как бы он ни пришел к власти, любой не рейхсмарка, чтобы всем нравиться. Нельзя угодить миллионам и каждому одновременно, всегда бываеют нужны не самые популярные решения или популярные, но не понравившиеся меньшинству до решимости убивать. Начав убивать, такие почти всегда успешно убивают невинных и менее защищенных, просто потому, что для них легче дотянуться, а для реальной борьбы с сильными противниками у новоиспеченных террористов-терраистов кишка тонка. Так что у вас в фике все правильно, неправильно в головах у диванных вояк, несущих либерастический бред.

А им желаю сосаться в десны с ДеВилье, ведь терраисты тоже жертвы кровавого режима, а оснований ненавидеть и Альянс, и Рейх у них после экспедиции Валена и похождений Юлиана предостаточно.

[Гость]

Приношу свои извинения заказчику, автор значительно отошел от заявки.

Не-не-не, никаких извинений! То, что "валькирия" оказалась мистификацией, ловким трюком заигравшихся - и доигравшихся - юнцов, а красное свечение в глазах - от голопректора, ничуть не отменяет того, что заявка была выполнена. По крайней мере, в первой части, здесь значащейся как первое исполнение. И весь остальной детектив с мистификациями, смертью Эмиля и расследованием Фернера и Хильды - просто логичное продолжение, как вы и обещали.

Интересное развитие сюжета. Драма, ангст, юмор (Биттенфельд, костерящий Мюллера, и сам военный министр, делающий вид, что не слышит:laugh, детектив - всё так сплелось в живую, стройную и яркую картину, что не хочется разбирать её по кусочкам и ниточкам. Хочется просто перечитать. Кстати, ИМХО, получился хороший сценарий для фильма.

Жаль, конечно, Клаусов и Карла с Эльзой (но настоящего Клауса Борна, отдавшего жизнь за друга, жальче больше, чем племянника Лихтенладе). Жаль феззанскую молодёжь с её фронтом сопротивления, до которой доберётся Антон Фернер, но такова жизнь. Связались с терраистами, устроили мистификацию, достойную подростков, довели до самоубийства Эмиля (в нашем УК есть вроде бы соответствующая статья, а в Рейхе? Хотя этой троице и их подельникам-сообщникам и других статей хватит с избытком) - получите всё, причитающееся по закону.

Спасибо, Автор!

З.

[Гость]

Да, поскольку 2829 слов являются продолжением первого исполнения, прошу администрацию исправить список заявок. Надеюсь, Автор 1,3 не против.

З.

[Гость]

Дорогой Заказчик, я невероятно рада, что вам понравилось : ) все же заявка предполагала мистику, а не ее разоблачение
Я сама очень люблю мистику и сверхъестественное, но в этот раз почему-то совсем другое увиделось : )
Там действительно всех жаль, поэтому в конце захотелось хоть чего-то позитивного, а кто как не Биттенфельд всегда настраивает меня на оптимизм, так что без него никак
А по исправлению: конечно согласна, если это не слишком затруднительно : )
а 1.3.

[Гость]

Я сама очень люблю мистику и сверхъестественное,

Особенно "Сверхъестественное", я угадал? Да и Биттенфельд, настраивающий на позитивный лад... Маска, я вас знаю! И, возможно, как раз перечитываю.

З.

[Гость]

Что-то не похоже.
Тоже, хм, перечитываю одного автора)

[Гость]

Нет, к сожалению (если я когда-нибудь смогу быть хоть самую чуточку похожей на этого автора, я буду счастлива до ушей : )
так что второй анон прав : ) мне еще очень и очень далеко
а 1.3.

[Гость]

Автор, а клипы вы случайно летом не режете?

[Гость]

О, вот в чем автор совсем бесталанен, так в этом : (
(я в ЛоГГе не так давно, так что не думаю, что узнаваема, и даже сама не скажу к добру это или к худу )
а 1.3.

[Гость]

Автор, а клипы вы случайно летом не режете?

Вы про какое лето? Про ФБ? Если да, то про какую?