Ж–28

[LoGH One String]

Райнхард/|Оберштайн. Райнхард случайно выясняет, что человеком, сбившим на машине его мать, был старший брат Пауля фон Оберштайна.

@темы: Райнхард фон Лоэнграмм, Пауль фон Оберштайн, выполнено, Юлиан Минц, джен

Comments

[Гость]

375 слов

- Вы знаете обстоятельства гибели моей матери? - голос императора был сух и равнодушен. - Знаете ли вы личность ее убийцы?
- Знаю. - обыденно ответил министр. Словно бы ничего странного в том, что именно его брат сбил мать его сюзерена не было.
Впрочем, действительно. Ничего удивительного что из множества водителей, обитающих на Одине попался именно некий Густав фон Оберштайн - он тоже находился на Одине и имел машину. Тоже был аристократом и, как и большинство аристократов - остался безнаказанным. За давностью лет. За смертью ответчика.
Лоэнграмм понимал. Как понимал и причины, побудившие министра молчать. То ли простое опасение, то ли и правда следует лозунгу "Все на благо Рейха!" и считает, что расстроенный вождь - плохой вождь. И что правды тот, скорее всего, не скажет, даже если он спросит - тоже понимал. Лоэнграмм не спросит. Незачем.
- Выходит, вы должны мне не только за себя, но и за мою мать. Расплатитесь ли? - сквозь маску прорывается всполохами ярость: по его вине... По - его - вине.
- Вы можете приказать уничтожить Оберштайнов. - в голосе министра едва заметно проскальзывает сочувствие. - Возможно, тогда вы сможете вернуть самообладание.
Это Лоэнграмм понимает тоже, хоть и распахивает удивленно глаза: стоящий перед ним - последний из Оберштайнов. Стоит приказать и он прервет род не сходя с места, достаточно поднести к виску табельный бластер и нажать курок. Иногда ему казалось, что министр и не против подобного исхода, что он очень даже за. Что ему терять, кроме жизни? Кто о нем будет скорбеть?.. Иногда Райнхарду казалось, что этим они до боли похожи.
- Нет. Я хочу другого. - губы кайзера скривились в изломанной, безумной улыбке - Вы поклянетесь, Одином, Хель, Рейхом, вашей погибшей семьей, всем, что вам дорого - поклянетесь, что будете со мной, будете верны мне - мне - не кайзеру - тому, кто стоит перед вами, Райнхарду фон Лоэнграмму, урожденному Мюзелю, ребенку, которого оставил без матери ваш брат. Не качайте головой, не смотрите так - я вижу, вы поняли. Я хочу такой расплаты, Оберштайн - вашей службы слишком мало, чтобы возместить эту потерю. Я хочу вашу безусловную верность. Верность не идеалам, а мне. И вы мне ее предоставите, если у вас есть хоть капля если не чести, то хотя бы достоинства.
Император должен принимать взвешенные решения. Император должен. Должен. Должен...

[Гость]

Ох. Администрация, пристегните пожалуйста "375 слов".

[Гость]

Райнхард тут повзрослевший как-то, мне нравится, интересно
а Оберштайну, как по мне, не составит труда поклясться. У меня и из канона создалось впечатление, что он предан Райнхарду несколько больше, чем даже сам хотел бы

[Гость]

Второе исполнение
(не в противовес первому автору, тем более, что его вариант мне очень нравится и кажется более канонным и лаконичным, просто заявка интересная, а текст уже написался, так что пусть будет : )
Написано по по третьему ЛоГГ-спектаклю, в котором у Оберштайна действительно есть старший брат.
АУ, ООС

505

— Стефан Нойман ваш родственник?
Райнхард впивается взглядом в человека напротив: знает или нет? Тот спокоен, но это ни о чем не говорит, Оберштайн спокоен всегда. Вот разве что руки, они иногда выдают, но не сейчас — плечи не напряжены, кисти расслаблены. Да и ответ говорит о том, что не знает. Так, удивлен слегка вопросом и только, хотя, похоже, тема ему неприятна.
— Да, он мой старший брат по отцу.
— Вот как. Тогда прочтите это, — Райнхард протягивает две картонные папки, успевшие побуреть от времени. На одной знак полицейского ведомства, а на другой оттиснута бегущая гончая.
Папки эти еще утром по его просьбе принес Кесслер: Райнхард сначала не хотел ворошить прошлое, но затем все же решился и запросил информацию по автомобильной аварии, унесшей жизнь матери.
В материалах полиции нет практически ничего, нет даже номера и марки машины, не говоря об имени водителя, только гриф секретности и ссылка на зашифрованный номер.
На номер второй папки, в которой собраны материалы расследования по делу резидента Альянса. Множество листов с отчетами о передаваемых врагу данных, о слежке и прослушке, провокациях и, наконец, о задержании причастных. И короткая запись, всего несколько строк, о том, что в процессе погони пострадало гражданское лицо, случайно оказавшее на пути автомобиля преследования. И больше о происшествии ни слова.
Райнхарда душит ярость, ноздри раздуваются, предвкушая кровь, потому что фамилия водителя в записях есть. Стефан Нойман, агент подразделения "Гончие псы", тайной службы, призванной отыскивать и карать врагов старого Рейха.
На последних листах краткие характеристики всех участвующих в деле. Райнхард отыскивает успевшее стать ненавистным имя, взгляд цепляется за знакомую фамилию:
отец: Оттмар фон Оберштайн.
Оберштайн…
Оберштайн!
Оберштайну везет, что в этот момент его нет в адмиралтействе. И когда он появляется с ежевечерним докладом, Райнхард уже может себя контролировать. Может выговаривать слова, а не пытаться выгрызть чужое горло. Может даже смотреть почти спокойно, размышляя, а знает ли тот как это – терять?
Райнхард видит, как напрягаются и белеют костяшки пальцев, перебирающие листы. Лицо… лицо по-прежнему ничего не выражает, но руки, обычно такие ловкие и точные в движениях руки, мнущие бумагу.
Ему страшно? Нет, не то, не страшно. Больно.
Райнхард испытывает злорадное удовлетворение, вот так! Нужно еще жестче! Как ему! Как сестре! До крови, до мяса!
Небрежно интересуется:
— И где он теперь?
— Умер.
Умер?! Да как он посмел?! Райнхард должен был отомстить сам. Сам! Так чтобы все поняли, как это – холод и пустота. Чтобы им всем было больно, как ему, Райнхарду. Больно, как человеку напротив.
Райнхард не хочет видеть никого кроме себя, кроме своих чувств, но видит. Интересно, отчего?
Райнхард вопросительно смотрит, ждет, и Оберштайн нехотя поясняет:
— Он застрелился.
— Застрелился? Почему?
— Потому что мы выбрали разные стороны, и потому что я пытался его убить.
Райнхард молчит. Оберштайн молчит тоже, то ли не знает, что еще сказать, то ли он сейчас там, в прошлом.
Можно заставить говорить, можно выпытать все подробности, резать все еще очевидно незажившую рану. Да и желание душить и рвать зубами никуда не делось, вот только это желание теперь изрядно припорошено горечью и безысходностью.
Райнхард дергает рукой, отсылая Оберштайна, тот реагирует не сразу, деревянно разворачивается, выходит.
Больше они на эту тему не заговаривают.

[Гость]

Заказчик аплодирует обоим исполнителям.

[Гость]

Исполнитель 1 радуется,что заказчик доволен
Текст 2 отличный! Читалось с удовольствием

[Гость]

оба текста превосходные!

[Гость]

Автор2 очень рад, спасибо : )
дорогой заказчик, спасибо за интересную заявку!

[Magnus Bane]

Лично мне первый вариант больше понравился. Браво автору №1!