Л–7

[LoGH One String]

Мистико или волшебное АУ, Фернер/(или |)Оберштайн, Фернеру через некоторое время после смерти Оберштайна удается вернуть его к жизни. А-

@темы: Пауль фон Оберштайн, выполнено, Юлиан Минц, Антон Фернер, джен

Comments

[Гость]

1174

В доме на Одине, где раньше жил Оберштайн, поселилась тихая грусть. Рабенард разговаривал приглушенным голосом, а его жена больше не улыбалась доброй приветливой улыбкой. Но печальнее всего дело обстояло с собакой: пёс почти весь день лежал на коврике и едва притрагивался к еде.
Фернер посетил этот дом, чтобы забрать кое-какие документы, оставленные Оберштайном, и уходил с горечью на сердце. Особенно тяжело его поразила первая минута, когда пёс с такой надеждой бросился к открывшейся двери, потом застыл недоумении, как будто его обманули, и печально поплёлся на своё место.
Антон возвращался пешком, и неожиданно подошедший к нему на улице незнакомец не показался опасным.
- Если вы готовы поверить в чудо, я расскажу, как вернуть его к жизни, - без предисловий сказал этот человек.
Фернер был готов поверить во что угодно, и не стал бы спрашивать, кого «его» собеседник имеет в виду. Спросил он совсем о другом:
-А что вы потребуете от меня? Мою бессмертную душу?
Незнакомец доброжелательно рассмеялся и помотал головой.
- Ничего, только выполнить несложный квест. Держите.
Он протянул Фернеру небольшую, меньше ладони, дощечку, украшенную потускневшими стеклышками. Антон сунул папку с документами подмышку и взял странный предмет. Толщиной не более сантиметра, дощечка была совершенно гладкой с одной стороны, а на другой стороне стеклышки складывались в узор цветка с восемью лепестками.
- Это талисман, - сказал незнакомец, - Вы должны найти восемь человек, которые искренне и вслух пожелают, чтобы он был жив. Каждый раз, когда будут сказаны эти слова, засветился один из лепестков. Когда зажгутся все восемь, желание исполнится. Важное условие: это должны быть люди, которые знали его лично, и с которыми он общался, пусть и по самому незначительному поводу, за последние пять лет своей жизни. Разумеется, никому из них нельзя сообщать, для чего требуется произнести заветные слова.
- И за какой срок это нужно успеть?
- Время не ограничено, - ответил собеседник.
- Тогда в чем подвох? Я и двадцать человек соберу!
- Подвох в том, что сложность может только повышаться с каждым шагом. Другими словами, нужно начать с человека, которому он был особенно дорог, который горячо и страстно желает его возвращения, а закончить кем-то, кто его, возможно, даже ненавидел. Если порядок будет нарушен, лепесток не зажжется.
- То есть, начать с меня и закончить Биттенфельдом? – упростил Фернер.
Незнакомец снова рассмеялся и пожал плечами.
- Возможно. Вам лучше знать, как к нему относились его знакомые.
- Постойте, так я тоже могу участвовать, даже если знаю, для чего нужны «заветные слова»?
- Да. Именно поэтому лепестков восемь, а не семь. Один – ваш.
- А какое наказание ждет меня, если я не справлюсь с заданием? – Фернер всё ещё ждал какого-то требования расплаты.
- Никакого, кроме того, что это и будет для вас худшим наказанием. Ведь так?
Антон не стал отвечать, ему незачем было подчеркивать очевидное, и на этом незнакомец попрощался и ушел.
Фернер остался стоять посреди пустынной улицы, разрываясь между надеждой и циничными мыслями о дешевом розыгрыше. Он посмотрел на дощечку и сказал, искренне и вслух:
- Хочу, чтобы Оберштайн был жив!
Ничего не полыхнуло, не было порыва ветра или затмения, просто на дощечке засветился один из стеклянных лепестков, как будто под ним зажегся светодиод. Антон развернулся и поспешил обратно к Рабенарду.
Там он и столкнулся с первой неудачей: Рабенард сказал нужные слова, но лепесток не зажегся.
«Надо было начинать с Рабенарда! - запоздало спохватился Антон, - Конечно же, он знал Оберштайна ещё ребёнком, относится к нему почти как к сыну. А тут я со своим эгоцентризмом, уверенный, что мне хуже всех!»
Несколько спасла положение супруга Рабенарда, благодаря которой засветился второй лепесток. Осталось всего шесть, и Фернер, окрыленный, помчался в космопорт, чтобы поскорее отправиться на Феззан.
В военном министерстве он не ошибся, добившись нужных слов сначала от Шульца, потом – от Гусмана, в правильной последовательности. Теперь на дощечке светилось четыре лепестка. Разумеется, Фернер не забыл проверить дощечку и металлодетектором, и на рентгене, не хватало ещё занести в министерство подслушивающее устройство. Но это был просто цельный кусок дерева, даже светодиодов под лепестками не обнаружилось, и, тем не менее, они светились.
Антон уже понял, что заклинанию не требуется точная формулировка. Можно было сказать и «Хочу, чтобы Оберштайн был жив», и «Если бы Оберштайн был жив!», главное – от души и вслух.
Следующей оказалась Хильда, которая, задерганная государственными проблемами, совершенно искренне сказала, как было бы хорошо, если бы вернулся Оберштайн, при котором было больше порядка. Так засветился пятый лепесток.
А потом была Аннерозе, милая и добрая женщина, которая сказала, что всех хотела бы видеть живыми, и Оберштайна – тоже.
Оставалось зажечь всего два лепестка, Фернер уже размышлял, какой хитростью добиться нужной фразы от Биттенфельда, но тут неудачи посыпались одна за другой.
После Аннерозе седьмой лепесток не зажгли ни Меклингер, ни Мюллер, ни Кесслер, ни Вален. В искренности их слов сомневаться не приходилось: все они успели осознать, что дружба – это личное дело, а работать с Оберштайном было лучше, чем с кем бы то ни было, и сейчас в империи очень не хватало такого государственного мужа без страха и упрека. Значит, была нарушена последовательность, и неприязнь Аннерозе к Оберштайну была сильнее, чем у адмиралов.
«Эта Аннерозе, моль бледная! – с досадой думал Антон. - Кто мог предположить, что она ненавидела Оберштайна больше других?»
На самом деле, он легко нашел этому объяснение: женщина наверняка верила в расхожий миф, будто бы это Оберштайн виноват в смерти Кирхайса. И досадовать надо было не на Аннерозе, а на самого себя, за то, что снова не угадал порядок.
Фернер прошелся по многим, с кем Оберштайн мог общаться за последние годы. Он даже разыскал Доминик Сен-Пьер, но та сказала, что против военного министра ничего не имеет, и была бы рада, если б тот был жив – он очень интересный мужчина. Лепесток, конечно же, не зажегся.
Чудо произошло, когда Антон уже почти отчаялся. Жизни Оберштайну пожелал Миттермайер.
- Вот уж не думал, что когда-нибудь это скажу! – добавил он.
Его желание, как и у большинства других, было вызвано лишь валом работы на благо государства, с которой Оберштайн, казалось, раньше справлялся один за десятерых. Но сказано это было искренне.
«Вот уж не думал…» - эхом прозвучала мысль в голове Антона.
Он действительно не предполагал, что Миттермайер ненавидит Оберштайна больше многих других. Но седьмой лепесток светился, и это было достаточным доказательством. Антон мог бы поискать объяснение, и одно даже мелькнуло на границе сознания: Миттермайер винил Оберштайна в смерти Ройенталя. Но сейчас Фернеру некогда было обдумывать это, он уже спешил к Биттенфельду, чтобы завершить квест.
Биттенфельд встретил его необычайно радушно, и Антон почувствовал тревогу с первых же мгновений, а фраза «…поговорить о том, кого мы потеряли…» окончательно его добила.
Он оставил Биттенфельда напоследок, и теперь с ужасом понимал, что задание останется невыполненным. Все былые нападки рыжего адмирала были вовсе не из ненависти к Оберштайну, а от желания быть в центре внимания. Оберштайн его игнорировал, и это подзадоривало Биттенфельда, доводя его до поступков, граничащих с агрессивностью. Но до ненависти тут был не один шаг, а несколько световых лет. Биттенфельд искренне и вслух сказал, как хотел бы, чтобы Оберштайн был жив, и потом ещё два раза повторил. Но восьмой лепесток так и не зажегся.
Оказавшись один в полутемном коридоре, Фернер прислонился спиной к стене, ещё не вполне осознавая весь масштаб трагедии. Он попытался думать о том, что не всё потеряно. Что можно найти каких-нибудь выживших терраистов, или царедворцев из окружения Гольденбаума, или ещё кого-нибудь, что он отыскал конечно же далеко не всех, с кем Оберштайн общался за пять последних лет… Но Биттенфельд был его главной ставкой, и эта ставка не сыграла.
- Добрый вечер! – прозвучал негромкий голос рядом.

(продолжение в следующем комментарии)

[Гость]

продолжение

- Добрый вечер! – прозвучал негромкий голос рядом.
Эмиль фон Зелле.
Фернер бледно улыбнулся и ответил на приветствие.
- Вы тоже очень устали? – спросил Эмиль, - Я беспокоюсь за её величество, не знаю, когда она в последний раз спала больше четырех часов к ряду. Все всегда готовы ей помочь, но проблем и забот так много!..
Антон ничего не ответил, только вертел в руках дощечку со светящимися стеклышками.
- Если бы гросс-адмирал Оберштайн был жив! – сказал Эмиль.
Фернер замер. Восьмой лепесток вспыхнул, завершая симметрию узора, и в следующую секунду все стеклышки исчезли, в его руке был обычный кусочек дерева.
А Эмиль говорил, продолжая какой-то совершенно другой разговор:
- Её величество до позднего вечера будет на благотворительном приеме, а завтра она с сыном уезжает в загородный дом. Если нужна её подпись на документах, то можно успеть рано утром, до её отъезда. И лучше приходите вы, она не любит, когда ваш начальник является к ней лично. Вслух она этого не скажет, но…
- Я понял, - быстро ответил Фернер, - До завтра!
Он повернулся и почти бегом направился туда, где раньше был кабинет Оберштайна, с недавних пор ставший его собственным кабинетом… теперь уже в другой жизни.
Оберштайн был на своем месте за письменным столом, как всегда, занятый делами. Он удостоил Фернера только мимолетным взглядом, и снова вернулся к бумагам.
- Есть новые задания на сегодня? – спросил Антон.
- Новых нет, - ответил Оберштайн, - Занимайтесь плановыми задачами.
- Так точно! – отчеканил Фернер и вышел из кабинета.
Исчезнувшие восемь стеклышек остались где-то в параллельном мире, а в этом Оберштайн не погиб при взрыве, даже не был ранен. И о другой вероятности не знал никто, кроме Фернера.
Точнее, знал ещё маг, подаривший Антону волшебный талисман, но с ним Фернер больше никогда не встречался. Да и зачем встречаться? Антон не стал бы расспрашивать, почему тот выбрал Оберштайна, когда было столько других, возможно более достойных. Не потому, что ему был неинтересен ответ, а потому, что он его знал, как знал и то, чем он может хоть отчасти расплатиться за подаренное чудо. В ближайшие же дни Фернер сказал Оберштайну, что надо бы перевезти с Одина его собаку, которая очень скучает без хозяина. И вскоре довольный и словно бы помолодевший пёс уже важно вышагивал рядом с хозяином, когда тот выводил его на прогулку.
Фернер знал, почему чародей выбрал именно Оберштайна, потому что запомнил одну верную примету. Он не вспомнил бы внешность этого человека, такие умеют наводить морок, и в своей памяти Антон видел его темным шатеном, рыжим, и очень светлым блондином, а глаза у него были одновременно светло-карие и ярко-голубые, не спрашивайте, как такое возможно. Он не вспомнил бы и одежду незнакомца, на котором был вычурный придворный наряд с золотым шитьем и кружевами, строгий деловой костюм, джинсы и футболка с легкомысленным принтом. Но одно он запомнил, и потому знал, что маг сделал это не ради него, не ради Оберштайна, не ради политики и мировой справедливости, ему вообще не было дела до людей. Он сделал это ради того, чтобы верный пес не угасал в одиночестве на своём коврике. Когда чародей уходил, попрощавшись, три собаки, радостно виляя хвостами, бежали за хозяином.

[Гость]

Какая чудесная сказка! Автор, спасибо огромное : )

сижу, улыбаюсь, довольная-довольная
благодарный заказчик

[Гость]

Гость,

Какая чудесная сказка! Автор, спасибо огромное : )

Большое спасибо заказчику!

Автор

[Гость]

Ой как здорово! Красиво, увлекательно и очень по-доброму написано, спасибо!

[Гость]

Потрясающая история! Удивительно теплая и эмоциональная. Спасибо!

[Гость]

Гость,

Ой как здорово! Красиво, увлекательно и очень по-доброму написано, спасибо!

Большое спасибо, автору очень приятно.

Гость,

Потрясающая история! Удивительно теплая и эмоциональная. Спасибо!

Спасибо за теплый отзыв!

Автор

[Гость]

Здорово! Замечательная сказка!

[Гость]

Здорово! Замечательная сказка!

[Гость]

Здорово! Замечательная сказка!

[Гость]

Упс, мультипост получился

Гость от 20:40

[Гость]

Какая прелесть-прелесть-прелесть!