З-53

[LoGH One String]

АУ. Аннерозе работает в борделе соседнего городка. Клиенты, подружки, соперницы. Редкие встречи с семьёй.

Напоминаю: персонаж должен быть совершеннолетним.

@темы: гет, выполнено, Аннерозе фон Грюневальд

Comments

[Гость]

Пейринг и персонажи: Аннерозе/ОМП, Аннерозе|ОЖП, упоминаются мельком Райнхард, ещё несколько ОЖП (Мадам и девицы) и несколько ОМП.
Жанр: гет, АУ, капелька драмы
Саммари: порой даже АУ не в силах кардинально изменить судьбу. Аннерозе и тут находит богатого покровителя.
Рейтинг: низкий. Детальных описаний секса здесь нет.
Кинк: на гименопластику, на красивые женские имена и на разные виды секса.
Предупреждение: Поскольку это АУ, присутствует упоминание о смерти обоих родителей. Кирхайсов нет. Все персонажи, за исключением Райнхарда, НЕ вовлечённого в сцены сексуального характера, совершеннолетние. Есть маленький флэшбек. ООС.
Размер: большой драббл.

1050 слов

Мадам любезно улыбается, про себя боясь спугнуть удачу. Такие богатые клиенты попадаются редко. Кофе? Вина? Разумеется, у нас есть девочки на любой вкус. Какую желает господин? Блондинку, брюнетку, рыжую? Пухленькую или худышку? Поверьте, девочки прекрасно обучены, усердны и очень, очень послушны! Значит, пару самых изящных к восьми часам? О, за ними пришлют машину? Нет-нет, Мадам нисколько не сомневается в щедрости столь знатного господина, но работа «на дому» оплачивается отдельно. Значит, две девушки на трое суток... Господин не пожалеет, что обратился в наш «Цветник»!
Оставив аванс, мужчина уходит. Доверенное лицо, возможно, личный камердинер графа. Может быть, они с господином развлекаются вместе. Мадам это не волнует. Главное — её девочкам не нанесут увечий, как иногда бывало, не убьют и не изуродуют. А денег господин граф заплатил столько, сколько весь «Цветник» иногда приносил за неделю. Нужно срочно решить, кого посылать, чтобы девочки могли подготовиться. Мадам поморщилась: она не любила скандалов и ссор, а эти дрянные девчонки опять передерутся.
Роза! Ну конечно! Вот кто отлично подойдёт. А пару пусть выберет сама. Только не Кэт и не Лиз — они сегодня заняты.

***

Сияющая Мадам покинула комнату, напоследок не забыв «по-матерински» погладить по щеке свою «дорогую девочку». Аннерозе давным-давно не обольщалась её приветливостью и заботой. Да, при «Цветнике» имелся свой собственный врач, следивший за здоровьем «цветочков» (бывало, он помогал и клиентам), а девушкам позволялось навещать родных. Но Мадам жёстко карала за небрежение и ослушание, а её «прошу» обычно звучало как «требую».
Аннерозе работала в «Цветнике» три года, а порой казалось — всю жизнь. Прошлое снилось всё реже, всё меньше в ней оставалось от той девушки, что три года назад переступила порог борделя. Даже имя — и то сократили. Роза по праву считалась одной из самых дорогих шлюх не только в «Цветнике», но и во всей округе. Мадам берегла её, предлагая самым выгодным гостям. Конечно, большинство клиентов были состоятельными горожанами, но Розе уже приходилось обслуживать аристократов. Один даже регулярно присылал за нею. Может быть, нынешний клиент — один из знакомых его светлости?

Мадам суетилась больше обычного, в десятый раз повторяя наставления, как себя вести, и то и дело заламывая руки: «Ах, если бы знать раньше! Роза, как жаль, что ты уже потеряла девственность!» В конце концов Мадам заставила врача сшить всё заново, и заплаканная Аннерозе отправилась к его светлости. Тому понравилась её фигура («Сразу видно, что ты благородного происхождения. Так мило краснеешь...») и не понравилось имя («Роза? Фу, как пошло! Я дам тебе другое»). В бордель девушка вернулась несколько дней спустя с новым паспортом на имя Лилианы Адель Вайс.
Его светлость зовёт её Аделью, а его слуги предпочитают Лили. Вот уже три года раз в два месяца за фройляйн Вайс приезжает машина. И целую неделю Аннерозе-Адель проводит с его светлостью. В маленьком особнячке у фройляйн Вайс есть собственная комнатка и служанка. И кабинетный рояль — его светлость любит слушать музыку.

В «Цветнике» тоже было пианино, и Роза часто играла для гостей. Некоторых девушек успех «этой белобрысой выскочки» и «нищей гордячки» злил. Однажды ночью ей обкорнали половину волос, и пришлось ровнять остальные. Что ж, у роз тоже есть шипы. Она сумела постоять за себя. Сейчас дело ограничивалось редкими мелкими пакостями. А к шипению в спину Роза уже привыкла. Да и подруг в «Цветнике» оказалось куда больше, чем она предполагала.


В дверь просунулась голова Марго. Лучшая подруга заговорщически подмигнула:
- Можно к тебе?
- Конечно. Зачем спрашивать? — улыбнулась Роза.
Кудрявая Марго напоминала чёрную овечку. Она умела во всём найти хорошее, была весьма практична и обожала сладкое. Вместе с Аннерозе они составляли забавный дуэт. А частенько и обслуживали клиентов на пару.
- Наша старуха сияет, будто получила в наследство миллион, — на самом деле Мадам было чуть за сорок, но в «Цветнике» за глаза её звали именно так. — Не знаешь, в чём дело?
- Некий знатный господин пожелал провести время сразу с двумя «цветочками». Заплатил очень много. Мадам решила, что я справлюсь.
- За двоих? — фыркнула Марго. — Жаль, я слишком стара для знатных господ.
- Через пол... — Роза взглянула на часы, — через четверть часа я должна сказать Мадам, с кем поеду. Лиз не подходит — у неё сегодня толстяк.
- Ага, зачастил, — кивнула подруга. — Кого же тебе посоветовать... А этот господин не говорил, каких хочет?
Марго руками изобразила сначала сиськи, а потом большую задницу.
- Господин хочет изящных. Хотя, — девушка призадумалась на минуту, — Мадам предположила, что он может развлекаться вместе со слугой.
Марго снова фыркнула. Знаем мы эти развлечения...
- Тогда тебе нужна девчонка с крепким задом, — заключила она. — Отсасываешь-то ты хорошо, подружка, да и ноги раздвигаешь... А с виду такая недотрога. Даже краснеть не разучилась. И сил у тебя на всю ночь хватает. А раком долго не выдержишь. Избаловала тебя старуха, Розхен, — Марго неодобрительно покачала головой. Она тактично умолчала о том, что до очередного визита к его светлости осталось меньше полутора недель. Обе и так это прекрасно помнили. И что каждый раз фройляйн Адель Вайс проходит тщательный медосмотр — тоже. Да, рваный зад Адели лишил бы Розу не только постоянного клиента, но и благосклонности Мадам.
- Я поняла, кого ты имеешь в виду. Да, она годится, — одна из новеньких, худощавая Николь, короткой стрижкой и фигуркой походила на мальчика, и её частенько брали как мужчину. Да и, в отличие от той же Марго, Николь отличалась хорошими манерами.
- С тебя шоколад. Или конфеты, — подруга никогда не упускала своего. Роза невольно засмеялась. Ну, вот всё и решилось. Осталось только сказать Мадам, собрать вещи в дорогу и хорошенько отдохнуть.


И, может быть, после возвращения удастся навестить могилы родителей и заехать в интернат к Райнхарду. Как он там? Простит ли когда-нибудь? Поймёт ли? В прошлый раз брат так и не пришёл на свидание...
Аннерозе тряхнула головой, отгоняя невесёлые мысли. Она сделала то, что сделала. И повторись всё заново — вновь пришла бы в «Цветник». Здесь её дом. Её жизнь. И ей нравится быть Розой. И Аделью. Может быть, сегодняшний клиент даст новое имя — кто знает? Она примет и это. Другой судьбы Роза, она же Лилиана Адель Вайс, бывшая Аннерозе фон Мюзель, уже для себя не представляла. Не могла представить.

***

Ровно в восемь вечера рядом с борделем остановился небольшой автомобиль с затенёнными стёклами. Две девушки уже ждали на ступеньках. Пара минут — и вот уже автомобиль скрылся за поворотом. Роза и севшая напротив Николь откинулись на мягкие сиденья. Их ждал новый клиент и трое суток работы.

[Гость]

Интересно! Очень жестко, очень правдоподобно, очень режет.
И внезапно захотелось узнать, как там у них дальше сложится: кто эти клиениы, и старый и новый, поймет ли Райнхард, да и как в целом изменятся судьбы людей и империй.

[Гость]

Интересно! Очень жестко, очень правдоподобно, очень режет.
И внезапно захотелось узнать, как там у них дальше сложится: кто эти клиениы, и старый и новый, поймет ли Райнхард, да и как в целом изменятся судьбы людей и империй.

[Гость]

Правдоподобно, без соплей, и главное, вхарактерно. А клиент... Фридрих? Почему бы и нет...

[Гость]

Дорогие Гости, очень приятно знать, что кому-то это понравилось. И то, что это вышло "без соплей, правдоподобно и вхарактерно", - значит, не зря писалось. Нет, клиент не Фридрих, хотя и родич кайзера. АУ оно и есть АУ. На судьбы империй это вряд ли повлияет - не тот масштаб. А как у них там дальше сложится - сейчас пишется продолжение (спасибо Гостю в 16:23 за вдохновение! )

А.

[Гость]

Ну, пока первый автор работает над продолжением, предлагаю свой вариант. Более обыденный, но, надеюсь, не мене правдоподобный. Просто история о двух девушках, или как доходят до жизни такой. Да, Аннерозе, как и у первого автора, меняет имя.

Предупреждение

упоминается изнасилование, рассматриваются разные виды абортов.

1370 слов

Марта всхлипывала в подушку. Судя по растрепавшейся толстой косе, бордельмаман (она же «тётушка Фрида») вволю оттягала девчонку за волосы. Да ещё и оплеух наверняка надавала. Перед клиентами тётушка Фрида всячески лебезила, стремясь исполнить любое желание, зато со шлюхами особо не церемонилась. Наказывала за малейшую промашку, а иногда просто срывала на них своё дурное настроение. А уж беременности тётушка Фрида не прощала никому. Даже самым дорогим из своих девиц. А Марта дорогой не была. Так, свеженькая простушка, всего третий месяц здесь.
Аннерозе наклонилась над плачущей девушкой, присела рядом на край кровати, погладила по голове. Так в детстве делала няня. Всхлипы затихли, Марта подняла зарёванное лицо.
- Ой, фройляйн Магдалена, это вы, — по нынешним документам Аннерозе звали Магдой Нойманн, но Марта упорно звала её Магдаленой. «Я же не слепая, вижу, что вы из благородных», — однажды объяснила она. Славная девушка. Тихая, скромная, усердная, отзывчивая. Ей бы замуж выйти да деток растить. Или горничной в богатом доме работать. Марта и работала... покуда хозяйка не застала новенькую с мужем. И очень похоже, что ребёночек-то хозяйский.
Магда вздохнула. Как же уговорить девочку не делать глупостей? Это в «Мартовском Коте» некоторым девицам дозволяется рожать. Одну такую счастливицу Магда знала лично. Познакомились на вечеринке для господ офицеров четыре года назад. «Кошечкам» и платят больше, и клиенты поблагороднее. Приглашали и Магду. Если б не контракт... пришлось бы платить слишком большую неустойку. Знать бы раньше, до переезда сюда, как оно всё обернётся... Ничего, осталось потерпеть меньше полугода.
Если б не контракт, подписываемый каждой новой девушкой из заведения тётушки Фриды (бордель так и назывался «У тётушки Фриды»), бедняжка Марта сейчас бы не шмыгала распухшим носом. В контракте же ясно прописано, что если шлюха забеременеет, то обязана сделать аборт. И, если всё пройдёт без осложнений, неделю спустя приступать к прежним обязанностям. Всё просто и понятно. Все «племянницы» через это хоть раз, да прошли. А кое-кто и по три-четыре раза.
Сама Аннерозе беременела дважды: в первый раз, когда ещё звалась Аннерозе фон Мюзель, и вторично — в прошлом году, будучи уже Магдой Нойманн.
- Марта, ты же знаешь, что так нельзя, — она старалась говорить поласковей.
- Я... я боюсь... Я не хочу! Фройляйн Магдалена, я нне хочу... этто уббийство...
- Все мы здесь убийцы, Марта, — молодая женщина ловко переплетала белокурую косу девушки, — всем нам страшно, поверь.
- И ввы? — Марта хлопала глазами. Глаза у неё были красивые, голубые, с загнутыми тёмными ресницами. — Фройляйн Магдалена, вы же такая хорошая! Добрая... Всегда всем помогаете... вы же знатная дама!
Знатная дама... Магда чуть не рассмеялась. Бедная наивная Марта, как же хорошо эта девочка о ней судит! Ну с чего эта глупышка взяла, что знатность и благородство — одно и то же?
- И я, Марта. Я тоже. Первый раз, когда мне было восемнадцать, а второй — недавно. Врач дал мне специальные таблетки, и всё. И тебе тоже дадут, если пойдёшь сама. А станешь упрямиться, хозяйка рассердится и прикажет тебя выскоблить.
- Выскоблить? — пролепетала Марта.
- Да, — о том, что в позапрошлом году одна из девиц пыталась скрыть свою беременность, и тётушка Фрида вышвырнула её с животом на улицу, Магда решила не говорить. Марта и так напугана. Незачем ей знать, что та девушка вскоре умерла, так и не родив.
- Но я хочу этого ребёночка. Я люблю его! Он будет похож на отца, я знаю... фройляйн Магдалена, помогите мне!
«Будет похож на отца». Вырастет такой же кобель. Или шлюха — если девочка.
- Всё, чем я могу тебе помочь — это отвести к врачу и посидеть рядом. Пойми, Марта, нельзя нарушать правила. Ты подписала контракт. Зато после аборта тебя целую неделю не будут выпускать к мужчинам, пока всё не заживёт.
- Правда? Вы посидите со мной? Пожалуйста, фройляйн, — взмолилась Марта, — мне так страшно!
- В первый раз всегда страшно, — Магда погладила плачущую девушку по белокурой голове.
- А если сказать господину Альфреду? Он ведь ничего не знает, — Марта хваталась за любую соломинку.
Господин Альфред... О своём прежнем хозяине девушка готова была говорить часами. И какой он красивый, и какой умный, и щедрый, и как он любит Марту... Это всё фрау Минна виновата. Она очень ревнивая и строгая. Вечно ей не угодишь! То, что господин Альфред со времени появления Марты посетил их заведение всего четырежды, влюблённую глупышку не волновало. Каждый раз после его визита девушка была на седьмом небе от счастья. И убить его ребёнка... да как же так можно? И бесполезно объяснять, что господину Альфреду ребёнок ни к чему. Марта не знает, что её кумир, едва выйдя от неё, неплохо провёл время ещё с одной девицей. Она любит, всем сердцем, всей своей бесхитростной душой любит этого распутника.


Сама Аннерозе почти не помнила своего первого мужчину. В шестнадцать лет к ней попытался приставать лавочник, девушка едва отбилась, отделавшись порванным лифом платья. Отец очень рассердился и кричал, что поставит этого мерзавца на место. Как он смел оскорблять фройляйн фон Мюзель! Аннерозе пыталась удержать отца, но куда там! Был скандал, и несколько месяцев спустя Мюзелям пришлось переехать — слухи и сплетни не давали покоя. Болтали, будто она сама всё подстроила, что у неё есть знатный любовник... Аннерозе ославили шлюхой гораздо раньше, чем она получила соответствующую лицензию. Райнхард пытался защитить честь сестры, но выходило только хуже. Больше всего Аннерозе задели отцовские слова, что его дочь посмела дать лапать себя какому-то простолюдину. «А если бы он был знатного рода? Что бы вы тогда сделали?» — спросила она однажды. Ответ нашёлся два года спустя, когда фройляйн фон Мюзель изнасиловали. Что ж, по крайней мере, её первый мужчина был дворянином. Кажется, даже титулованным.
Знатный господин, бывший в их городке проездом, решил позабавиться с пригожей мещаночкой — что в этом такого? И кто знал, что скромное платье Аннерозе, приехавшей в город по делам, навлечёт на неё беду? Честь Аннерозе осталась в гостиничном номере. Вернувшись домой, девушка впервые в жизни напилась. Она пила несколько дней, пока брат гостил у однокурсника. Как же Райнхард перепугался, застав её валяющейся на полу. Как он кричал тогда! «Как ты смеешь пить! Ты же сильная, сестра, ты всё выдержишь! Ты — не отец!» Это отец, узнав о будущем внуке, велел избавиться от ребёнка. Но лишних денег в семье не было, а услуги хорошего врача стоили дорого. Так Аннерозе фон Мюзель стала проституткой. Она отчаянно трусила перед операцией, но всё обошлось. Тринадцатилетний брат ждал возле больницы. А отца Райнхард так и не простил. Даже на похороны не приехал, когда Себастьян фон Мюзель умер от цирроза.
Они с Райнхардом редко пишут друг другу и ещё реже встречаются. На нейтральной территории, как выражается Райнхард — там, где их никто не знает. О том, что у Магды Златовласки есть брат, известно только тётушке Фриде да паре проверенных подруг. Райнхарду уже восемнадцать. Он стал офицером, как мечтал с детства. Брат сможет сделать блестящую карьеру, он ведь очень способный. И очень горячий. Если кто-то узнает, чем зарабатывает на жизнь так называемая компаньонка баронессы Н. … Нет, нельзя об этом думать!


- Фройляйн Магдалена! Фройляйн Магдалена, что с вами? — Кажется, это голос Марты. Аннерозе встряхнула головой, возвращаясь в реальность.
- Ничего, милая, — улыбнулась она, — просто вспомнила своего господина Альфреда. Я ведь тоже забеременела от своего первого мужчины.
- Вы его любили? — Для Марты иначе и быть не может. Придётся её разочаровать.
- Он меня изнасиловал. А отец выгнал из дому. Ты права, Марта, я знатного рода. Но отец всё пропил и я осталась без приданого. А без приданого девушек замуж не берут.
- Мой отец тоже много пил, — девушка сочувственно вздохнула.
- Вот видишь, как у нас много общего? Даже имена похожи, — Магда обняла Марту. — Я никому не дам тебя в обиду. Обещаю.
- Правда?
- Конечно, милая. А теперь давай пойдём к врачу, иначе нас обеих накажут.
- Я боюсь. И я не тарелка, чтобы скоблить, — Марта опять собралась плакать.
- Не бойся. Я за всем прослежу. Марта, пожалуйста. Подумай, что будет, если фрау Минна узнает о ребёнке? Она устроит скандал, и господин Альфред решит, что ты во всём виновата. И больше не придёт, — уговаривала Магда.
Последний аргумент решил дело. Марта последний раз хлюпнула носом, вытерла слёзы и согласилась на аборт.


Всё прошло благополучно. Аннерозе, как и обещала, была рядом со своей подопечной. И до самого вечера сидела с Мартой, утешая и успокаивая, пока Магду Нойманн не потребовал очередной клиент. Им оказался пресловутый господин Альфред.

[Гость]

До слез их обеих жалко! но очень верится, что так могло быть, и хорошо написано, реально.

[Гость]

Продолжение первого исполнения. как там у них дальше сложится: кто эти клиенты, и старый и новый Собственно, об этом и речь: нравы и личная жизнь аристократов, и судьба Аннерозе, окончательно ставшей Аделью. За исключением флэшбека, действие происходит примерно четыре года спустя. POV его светлости (старого клиента). Возможно, это Клаус фон Лихтенладе, только более молодой и менее погружённый в политику, увлечённый античностью. А может, ОМП. Упоминаются ОЖП (её светлость, баронесса) и мельком Николь.

1485 слов

Он критически рассматривает себя в зеркале, отмечая мешки под глазами (не стоило задерживаться на балу за полночь, но августейшему родичу и другу не отказывают) и нездоровый цвет лица. К счастью, проседь в светло-русых волосах не так бросается в глаза, да и мало её. Пока. Тело тоже нескоро обрюзгнет — он с юности привык держать себя в форме. К тому же сухощавость — это наследственное, как и ранняя седина. Но не стоит обманывать себя — его лето уже на излёте. Что ж, до зимы ещё далеко, а осень нужно встретить достойно. Но как же быстро пролетели годы...
Быстро и суетливо. Его светлость наливает в бокал любимого вина, садится в кресло, прикрывая глаза. Позволяя мыслям идти как им вздумается.
Поначалу эта суета была весёлым праздником, и он брал от жизни всё. Дозволенное и недозволенное — хотя суровых законов Рудольфа Великого старался не нарушать. А правила приличия... Тот, кто хоть немного поварился в придворном котле, охотно бы согласился, что этикет — суть зло. Иногда, по крайней мере. Разумеется, были незыблемые правила и традиции, коим надлежало следовать. Как там учил древний мудрец? Жену бери для продолжения рода, рабыню — для постельных утех, гетеру — для душевной близости. Покойный отец выразился иначе. Он вручил наследнику список из трёх фамилий девушек, наиболее подходящих на роль супруги. «Запомни, сын: самое главное — это связи и богатое приданое. И наследник, разумеется. Мой внук должен быть законным. Двое — ещё лучше. А там гуляй с кем хочешь. Только про свои обязанности не забывай. Может, и полюбишь жену». Не полюбил. Уважал, восхищался её вкусом, отдавал должное талантам (её светлость могла бы стать знаменитой певицей), но не полюбил. Впрочем, это было взаимно.
Её светлость скончалась два года назад. Жаль. С нею было бы хорошо провести остаток дней. Уютный треск поленьев в камине, свежий утренний кофе... Неспешные прогулки на свежем воздухе, которые так рекомендуют врачи. Можно было бы поехать на курорт — супруга всегда любила лечиться. И так часто жаловалась на нездоровье, что это перестали принимать всерьёз. А когда спохватились — было поздно.
А дамы как с ума посходили. Каждая третья норовит если не сама оказаться в постели ещё не старого вдовца, так сунуть туда свою дочку, внучку, племянницу. На прошлой неделе ему представили дебютантку. Девочке пятнадцать лет. Да она же моложе его младших дочерей! Нет, его светлость никогда не тянуло к настолько юным. Помнится, в юности, ещё до женитьбы, он предпочитал зрелых и опытных. Связывать себя браком вторично? Зачем? Но милые дамы этого не понимают и продолжают надеяться. Его светлость пригубил вина и усмехнулся, вспоминая подробности прошлой смены официальной любовницы. Забавно, как смена статуса превращает желанный приз в загоняемую добычу. Да, он всегда умел ухаживать за женщинами, был щедр на подарки и комплименты, да и как любовник умел порадовать любую. При дворе его заслуженно считают ценителем женской красоты и знатоком слабого пола. О, его светлость прекрасно знал все достоинства и недостатки, все слабости своих любовниц, помнил их привычки и предпочтения. И всегда был осторожен, чтобы ни одна женщина не смогла привязать его к себе ребёнком. Это было одним из условий своеобразного соглашения с супругой, как и соблюдение внешних приличий. Случалось, они вместе перемывали косточки его пассиям — дражайшая половина всегда была остра на язык.
А баронессу пора отставить. Мало того, что слишком жадна, ещё и жеманна и падка на лесть. А манеры! Сразу видно, что дед купил титул. Нет в ней той породы, что его светлость так ценил. И совершенно нет вкуса. Нужно подыскать достойную замену. А лучше уехать куда-нибудь на время. Врач давно твердит об отдыхе. Мол, красное вино, свежий воздух, покой, умеренные физические нагрузки — всё, что нужно в ваши годы. Его светлость добавил к этому списку красивую женщину. Красивую, умную, понимающую. С хорошими манерами, лишённую жеманства и самолюбования, чего его светлость терпеть не мог.
И он знал, где всё это можно найти — и женщину, и свежий воздух, и уют, и целый винный погреб. Старался не думать, не вспоминать. Вычеркнул из жизни, как и не было ничего. А она всё равно продолжает сниться. Его Адель...
Адель.

Впервые за эти годы он позволяет себе вспоминать её.
Ей далеко до холодного совершенства его супруги. Адель можно назвать милой. Прелестной. Обаятельной. Скромной. Её манеры лишены светского лоска, но нет в них и той вульгарности, что он ненавидит больше всего. Девочка никогда не позволяла себе лишнего.
Как легко представить Адель лежащей рядом. Глаза полуприкрыты, ноги целомудренно сомкнуты. Как будто никогда эти самые ноги не обхватывали его бёдра, а эти голубые очи не затягивало поволокой страсти! Пожар — и огонь в очаге; страсть — и невинность. Искусная любовница — и домовитая хозяйка. Два обличья, и оба естественны. Его всегда это поражало, с самой первой встречи. Тогда девочка подкупила своей искренностью, и он решил пригласить её вновь, хотя поначалу не собирался. Когда же это случилось? Когда эта золотоволосая куколка, игрушка на одну ночь стала так необходима? Ах, Адель, Адель, моя горячая скромница, что же ты сделала со мной? Каким колдовством привязала?
Дорогая супруга как-то заметила, что он, подобно профессору из старотерранской пьесы, лепит свою Галатею. Тогда это сравнение позабавило. «Я делаю из рабыни гетеру», — возразил он. Жена ответила ироничной улыбкой. Она слишком хорошо его знала.
Адель... Её грудь самой природой создана, чтобы служить формой для пиршественной чаши. Из девочки могла бы получиться натурщица. Новая Фрина для современного Апеллеса. В одежде или без его девочка одинаково прелестна.
Адель целомудренна в своей наготе. Притягательна и очаровательна. Баронесса фон Блосс, как назвал её граф. Наглый щенок. Высокомерный мальчишка с развязными манерами, ничего не смыслящий в истинной красоте. Как он смел... Кулак сжимается сам собой. Адель... моя Адель... как ты могла?

Впрочем, всё это — дело прошлое. Забавно, что граф так и не узнал, кому обязан своей опалой и высылкой. Ему бы и в голову не пришло, что родич и близкий друг кайзера может ревновать какую-то шлюху. А ведь приревновал. И чувствовал себя рогоносцем. Он законную жену не ревновал так, как эту девушку. Чудо, что в тот вечер хватило сил сдержаться.
Непристойные фото и ещё более бесстыдные видеозаписи. Юнцу показалось невероятно забавным заставить девушек вальсировать друг с другом. А уж наклеить на голые тела стразы и блёстки и в таком виде приказать доставить в бордель — видимо, граф считал эту пошлость особенно удачной шуткой.
Девчонка не оправдывалась. Не молила о пощаде. Даже не зарыдала. Только голову опустила.
«Ваша светлость, как всегда, правы. Я недостойна вашего благосклонного внимания», — и голос почти не дрожит. Она готова уйти. Стоит приказать — и эта дрянь вернётся туда, откуда явилась. Без истерик и скандалов, какие любили устраивать прежние любовницы. Не потребует ничего «на память». Просто сядет в машину и уедет.
И эта покорность остудила гнев. В конце концов, он сам виноват. Позабыл о её ремесле. Никогда не задумывался, где она живёт. Надо было забрать Адель в поместье насовсем, как только понял, что привязывается к ней. Решено. Адель останется здесь. Будет присматривать за домом и садом. Из неё выйдет отличная экономка. И пусть навсегда забудет о своём притоне! Напоследок он велел Хансу привезти стриженую подружку фройляйн Адели — всё-таки они очень гармонично смотрелись вместе. Сказал, что в следующий раз желает послушать игру в четыре руки, и уехал. И больше не возвращался.

Незадолго до смерти супруга вспомнила про Адель. «Вы всегда возвращались от этой девушки помолодевшим и отдохнувшим. И реже жаловались на сердце. Клаус, не пора ли забыть старую обиду?» Она редко звала его по имени, значит, к этим словам стоило прислушаться.
Может быть, действительно пришло время вернуться?

***

Адель спускалась по широким ступенькам, а он смотрел и мысленно отмечал, как же она изменилась. Прежде Адель не держала так голову. Не собирала волосы в узел, открывая лебединую шейку. Вместо привычных лёгких светлых платьев — темно-синий плотный шёлк и кружево. Наверняка шила сама. Но смотрится неплохо. Похоже, Адель не теряла времени зря. И нежный румянец исчез. Уже не девушка. Молодая женщина, чья красота не поблекла, но расцвела ещё больше. Сколько Адели сейчас? Двадцать пять? Её лето только начинается.
Ждала ли? Рада этой встрече? Или боится? Он пытается найти ответ в голубых глазах. Прежде Адель краснела под пристальным взглядом. Сейчас приветливо улыбается.
- Ваша светлость, для нас большая честь...
Он прерывает её:
- Адель, ты ждала меня?
Боги, как она смотрит! Тень растерянности, лёгкое удивление... и такое знакомое тепло. Эти глаза никогда не лгали. Он знает ответ прежде, чем слышит слова:
- В этом доме вас всегда ждут, мой господин.
«Я верна вам, мой господин. И буду ждать всегда», — говорит взгляд.
Помолчав пару минут, Адель добавляет:
- Ваша светлость, даже если бы вы не предупредили о приезде... Ваши покои всегда были готовы принять вас. Всегда.
- А ты, моё милое сердечко? Ты готова?
Вот сейчас Адель опускает глаза и краснеет.
- Тогда пойдём, — а сердце радостно отбивает «моя, моя, моя». Его Адель. Его женщина. Его и больше ничья.
Он уверен, что успеет увидеть Адель в расцвете зрелости. И, может быть, ей удастся продлить его собственное лето. Но впереди вся осень — долгая, золотая, тёплая, щедрая. И эти годы есть с кем разделить. Теперь — есть.
Стареющий мужчина обнимает молодую женщину за плечи, и они вместе входят в дом.

[Гость]

Ох!
Чудесно!
да, вышел почти оридж, но вместе с тем, отчетливо ощущается канонный характер Аннерозе. И очень понравился и заинтересовал рассказчик, очень яркий образ.
Спасибо огромное!
это я интересовалась, что там дальше : ) и получившаяся история меня очаровала полностью : )

[Гость]

Отталкивался от фразы из первого исполнения: "И, может быть, после возвращения удастся <...> заехать в интернат к Райнхарду". Одна из подобных встреч. POV Райнхарда. Упоминаются Себастьян фон Мюзель, ОМП (директор интерната), намёк на юст (преслеш),

кинк на

переодевание и spanking. Финал открытый.

1100 слов

Раньше сестра ласково обнимала. Сейчас — кладёт руки ему на плечи, тепло улыбается. Это естественно, ведь воспитаннику школы-интерната Райнхарду фон Мюзелю уже шестнадцать. Он сильно вытянулся за последний год, оставшись таким же тонкокостным. Фарфоровая куколка, как насмешливо обронил полгода назад один из старших учеников. Прозвище прилипло намертво. Но об этом он рассказывать Аннерозе не будет.
Сестра приезжает раз в три месяца. Всегда с целой корзиной пирогов и кексов, с маленькими подарками. Аннерозе могла бы зарабатывать на жизнь шитьём и вышиванием, но отец выступил против. «Благородной девице не к лицу работать! Может быть, ты и в горничные пойдёшь? Или в кухарки? Не хватало ещё, чтобы люди судачили о нашей семье!» Пьяный осёл. Они и так судачили. Их с Аннерозе соседи жалели, но то была унизительная жалость. «Дети пропойцы». Ненавистное клеймо на всю жизнь. Анне пришлось бросить свои занятия музыкой — в семье не было денег на «глупости». Денег вечно не хватало, и Анхен тайком подрабатывала вышиванием. И порой уходила из дома поздно вечером, возвращаясь за полночь. В такие ночи Райнхард никак не мог заснуть и ворочался в постели, тревожно прислушиваясь к каждому шороху. Отец тоже предпочитал пьянствовать по ночам. Однажды его нашли возле лестницы мёртвым. Оступился по пьяни. Обычное дело. После Себастьяна фон Мюзеля остались одни долги, Аннерозе пришлось продать практически всё. Райнхарду повезло — кто-то из знакомых помог с поступлением в интернат. Возможно, тот, к кому ходила ночами Аннерозе. А к «сыну пропойцы» добавилось другое клеймо — «брат шлюхи».

Сейчас в тёплом скромном платье с воротничком-стойкой Анне можно принять за обычную горожанку. За ту же портниху. Или за гувернантку — у неё хорошо получалось объяснять уроки. Но уж никак не за «грязную потаскуху» и «развратную тварь, опозорившую семью», как кричал когда-то отец, застав возвращение Анне. От этого позора никуда не деться. Все знают, что господин директор интерната частенько посещает сестру своего воспитанника. А во время её приездов в интернат они уединяются в директорском кабинете. Конечно же, для того, чтобы обсудить успехи и неудачи воспитанника Мюзеля за чашечкой хорошего кофе. И об этом тоже всем известно. Но очень немногие знают, что господин директор питает болезненное пристрастие к красивым юношам.
Не будь сестры, Райнхард уже бы лишился девственности на директорском столе. Свою детскую наивность он потерял давно. Ещё до интерната. А невинность, если понимать под этим словом душевную чистоту, он утратил уже здесь. Когда случайно увидел целующихся парней-старшеклассников. И позже, под масляными, буквально раздевающими взглядами директора — тот последнее время полюбил вызывать фон Мюзеля к себе в кабинет. Мой сладкий мальчик... Точно так же этот похотливый скот лапает Аннерозе, называя её именем брата. Два года назад Райнхард не удержался и подслушал под неплотно прикрытой дверью. Подглядывать так и не решился. «Райнхард, сладкий мой» — забудет ли он это когда-нибудь?

- Сегодня чудесная погода. Прогуляемся? — предлагает сестра.
Они идут маленьким весенним парком, и Райнхард невольно подмечает, что Анне ступает тяжелее обычного. И эта заминка перед тем, как сесть на скамейку. Совсем крошечная, но... Козёл всё-таки успел задрать ей юбку. Сначала попользовался сестрой, потом вызвал на свидание брата. Убил бы...
Аннерозе берёт его за руку.
- Райнхард, что случилось? Ты не рад меня видеть?
- Мне уже не шесть лет, сестра. Думаешь, я слепой? Глупый и ничего не замечаю? Ты была с ним полчаса назад. Ложилась под него...
- Райнхард, — что-то в голосе сестры заставляет замолчать, — Райнхард, я прошу у тебя прощения. Мне стоило быть понастойчивей. Знаю, ты всегда ждёшь наших встреч. Но я хочу, чтобы ты знал. Даже если начнёшь презирать. Даже если возненавидишь.
Она смотрит куда-то вдаль, и до юноши с трудом доходит то, что пытается сказать сестра.
- Ты... Он тебе нравится?
Аннерозе отвечает не сразу. И по-прежнему избегает прямого взгляда.
- Бывают мужчины и похуже. Поверь. А господин директор... мне нравится то, что он делает. Хотя поначалу было стыдно. Наверное, я привыкла.
- Нравится? Тебе — нравится?! — Невозможно, немыслимо! Чтоб Аннерозе...
- Да. Это игра, Райнхард, пойми. Игра в строгого учителя и провинившегося ученика. Когда лежишь на письменном столе в вашей форменной рубашке и со спущенными форменными штанами... Господину директору нравится шлёпать по попе, а меня это возбуждает. Это... приятно. И хочется самой подставляться под шлепки и просить ещё. Есть люди... девушки, которым нравятся розги. Нравится, когда их грубо берут, унижают, оскорбляют... Я не из таких, но мужчины бывают разные. Иногда нужно просто потерпеть. За настоящую порку обычно больше платят.
Меня это возбуждает... больше платят... Аннерозе никогда не говорила о таком. Они вообще избегали разговоров на эту тему. Знать, что твоя сестра спит с мужчинами и платит натурой за твоё обучение — это одно. А вот понимать это... Раньше юноша особо не задумывался о том, как живётся Аннерозе. Гнал эти мысли прочь. Другие мужчины были далеко, а здесь можно было ненавидеть только директора, принуждавшего Анне. А теперь выясняется, что никакого насилия не было и всё случилось (по крайней мере, сегодня) по доброму согласию. Привычный мир, где всё было разложено по полочкам раз и навсегда и аккуратно подписано, рушился. Оставалось задать ещё один вопрос:
- Скажи... когда я через год закончу обучение, ты всё равно будешь встречаться с ним?
Аннерозе молчит несколько минут. Он уже решил, что она встанет и уйдёт, когда сестра наконец оборачивается. Взгляд прямой, твёрдый. И голос ровный:
- Наверное, да. Да, скорее всего, так и будет. Ты уже взрослый, Райнхард, пойми. Я — шлюха. Очень хорошая шлюха. А хорошая шлюха не должна терять постоянных клиентов. Тем более таких щедрых... — она медлит, но всё же договоривает, — и приятных.
- Я понял, — не всё, но главное уяснил. Его сестра — очень хорошая шлюха. — Мне нужно подумать, Аннерозе. Прости.
- За что, Райнхард? — Она грустно улыбается. Сестра всегда понимала его лучше, чем он сам . — Если кому и следует извиняться, то не тебе. Просто знай, что я приму любой твой выбор, любое решение. И если в следующий раз ты не захочешь меня видеть — я не обижусь.
Аннерозе встаёт со скамейки. Отпущенный им час ещё не истёк, но сейчас и впрямь стоит расстаться. Возможность получения Райнхардом высшего образования лучше обсудить в другое время.

Как обычно, он провожает сестру до ворот интерната. И, как обычно, получает прощальный поцелуй в щёку. И машет вслед удаляющемуся автомобилю. Он знает, что Аннерозе тоже машет в ответ.

Вот и всё. Теперь можно вернуться в свой корпус и подготовиться к завтрашним занятиям. А можно пойти к господину директору и узнать, что же такого приятного в нём находит Анне. Как она сказала? Игра в строгого учителя и провинившегося ученика? Ну, как говаривал один из преподавателей, была б спина, а розги найдутся.
Серебристый кругляшок на миг зависает в воздухе. Приземляется на подставленную ладонь. Орёл или десятка? Райнхард фон Мюзель прячет монетку в карман и идёт по указанному пути.

[Гость]

Хорошо написано, грустно и жестко. И Райнхард такой Райнхард.
Спасибо!