З-41

[LoGH One String]

Хильда/Аннерозе. Постканон. Тайная связь императрицы и принцессы. "Иногда мне кажется, что я опять в постели с Райнхардом." А-, R -

@темы: фемслэш, выполнено, Аннерозе фон Грюневальд, Хильда фон Мариендорф

Comments

[Гость]

Фраза использована неточно, не в прямой, а косвенной речи Хильдегарде. Как и заказано, А-, R-. Возможен ООС обеих героинь. Кинк на секс.игрушки и овощи. Ну и на соблазнительную грудь Короче, самое обычное утро начала лета.

950 слов.

Будильник звенит в половине седьмого. И, как обычно, Хильда просыпается чуть раньше. Потягивается, попутно припоминая планы на сегодняшний день. Расписание её величества подробно составлено на неделю вперёд, а рабочий день начинается в восемь. А заканчивается... ну, смотря по обстоятельствам. Но одно остаётся неизменным: этот утренний час и час перед сном принадлежат только Хильде. Не императрице-регенту, почти всевластной правительнице огромного государства, а просто Хильде. И тем, с кем она пожелает разделить часы досуга. Иногда это папа. Или фрау Миттермайер. Но чаще всего Аннерозе.


Приведя себя в порядок, Хильда выходит на террасу. Анне уже там. Смотрит куда-то вдаль. Отсюда действительно прекрасный вид на дворцовый парк. Аннерозе сама выписывала многие растения, сама высаживала. Клумбы вокруг Нового дворца — её особенная гордость. Её высочество любит украшать цветами свои и императорские покои. Вот и сейчас на столике в высокой вазе — одинокая роза. И никто посторонний не догадается, как при виде этих плавных янтарных переливов, узкой багряной каймы у Хильды чаще забилось сердце. На их с Анне тайном языке это значит: «Приходи сегодня. Одна. Жду». Конечно, у этого сорта роз есть официальное название, но Хильда про себя именует их «Пламенными».

Они с Анне здороваются, проходят к накрытому столу. Не хватает лишь кофе, но его Анхен не доверяет никому. На ней — голубое домашнее платье, на Хильде — привычная блузка и домашние брючки. Через час её величество Хильдегарде войдёт в свой кабинет в элегантном строгом костюме. С юбкой. А её высочество Аннерозе в столь же элегантном и модном платье от лучшего кутюрье отправится по делам. Её благотворительная деятельность известна не только на Феззане и Одине. Но это будет через час. А пока две молодые женщины сидят за столиком и завтракают. Неподалёку бдит охрана. Самое обычное утро императрицы и принцессы. Обычная женская беседа.
Разговоры о погоде («Сегодня свежо» — «Да, вечером обещают сильный ветер».), о цветах («Какая прелесть, Анне! Осенняя роза в начале лета» — «Да, они великолепны! Если повезёт, цветов в этом году будет больше.»), о рисунках маленького Алека... Аннерозе предлагает попробовать огурцы: «Это новый сорт. Как ты любишь, с пупырышками». Хильда выбирает тот, что потоньше и подлиннее, Анне достаётся крепенький малыш. И вряд ли кому-то придёт в голову искать в этих овощах тайный смысл. Ведь о потайном ящичке изящного дамского секретера, где хранятся разнообразные игрушки, знают только они с Аннерозе да доверенная горничная принцессы.
Они с Анне осторожны, всегда помня, что за ними наблюдают. Жена Цезаря вне подозрений. Вдова кайзера — тем более. Но недаром при проектировании новой резиденции прокладывались потайные ходы, соединяющие покои императрицы с комнатами сына и покоями принцессы фон Грюнвальд. Если идти в то крыло обычным путём, выйдет дольше. Обычная предосторожность, естественная для человека, пережившего нападение на свой дом. И прекрасная возможность сохранить свидание в тайне. Обычно они не злоупотребляют этим. Раз в неделю — более чем достаточно. В маленькой уютной комнатке, которую Анхен полушутливо называет своим будуаром, превосходная звукоизоляция, а золотистая софа просто создана для любовных игр. Как и нежно-персиковый ковёр. Жаль, что нельзя оставаться вместе до утра.
Хильда украдкой любуется любимой. Красота Анне из тех, что не вянет с годами. Время словно проходит мимо. Её кожа всё так же свежа, талия по-девичьи тонка... Хильдегарде поспешно отводит взгляд от полных упругих грудей, обтянутых тканью платья. Ей кажется, или за зиму, проведённую Аннерозе в одинском поместье, подруга ещё больше расцвела?


Анне... Золовка, лучшая подруга, почти сестра. Неофициальный секретарь. И тайная возлюбленная. Они вместе уже четвёртый год. Те, кто думает, будто вдовствующая императрица хранит верность своему великому супругу, ошибаются. О дружбе её величества и её высочества знают многие, об их любви — единицы.
О нет, принцесса фон Грюнвальд вовсе не слабая безропотная жертва монаршего произвола, какой её воображал наивный Райнхард. Она умна, тактична, тонко чувствует настроение собеседника. Анне разбирается в людях и интригах — недаром старый кайзер так дорожил ею. Анхен всегда поддержит и успокоит. Ей можно рассказать почти всё, как папе. Аннерозе старше, опытней, в чём-то мудрее, она умеет слушать и слышать. Иногда хватает тёплой улыбки, взгляда, пары фраз, чтобы с плеч императрицы свалилась невидимая тяжесть, а тревоги растаяли. Кто бы знал, как трудно одновременно заботиться о рейхе и о маленьком сыне! Как часто кажется, что что-то упускаешь... и хорошо, что рядом есть Анне. Она всегда рядом. Днём и ночью.
Тогда, три с половиной года назад, Аннерозе оказалась отличной наставницей, а Хильдегарде — способной и любознательной ученицей. Она приняла как должное своё отличие от прочих девушек, признавшись себе, что сестра мужа притягивает куда сильнее брата. И всё же иногда Хильде до сих пор кажется, что она вновь в постели с Райнхардом. Когда Аннерозе, забывшись, зовёт её не по имени, не ласковым прозвищем из тех, что они придумали друг для друга, а «моя императрица». Meine Kaiserin. Meine... Поначалу Хильду это обижало и раздражало. Даже не столько слова, сколько тон — уверенный, завораживающий, со знакомыми властными нотками. Словно Хильдегарде и вправду принадлежит Анне. Они не раз ссорились из-за этого, пока однажды, не уйдя от Анне, Хильда не посмотрела в зеркало. И увидела там не сильную, уверенную в себе императрицу, а самую обычную женщину. Себя настоящую. Усталую, хрупкую, мечтающую о любви и заботе. И разве её сердце не отдано Анхен?


Завтрак подходит к концу, как и беседа. Аннерозе разливает кофе по чашкам. Как обычно, он великолепен. И как обычно, Хильда благодарит Анне, в который раз восхищаясь её кулинарными талантами. Утренний кофе — своего рода ритуал, а их нарушать нельзя. Как нельзя опаздывать на важную встречу или совещание.
Вечером они встретятся вновь, как добрые подруги. Обсудят прошедший день за чашечкой чаю, потом Анне сядет за фортепиано. Она прекрасно играет и поёт. Ох, что же подарить Анхен на день рождения? Ведь всего месяц остался.

А потом наступит ночь. Их ночь. Жаркая и незабываемая. Нежная и волшебная. И снова — как в первый раз. Хильда смотрит на розу и мечтательно улыбается. Анне тоже смотрит. И улыбается в ответ.

[Гость]

Изящно и чувственно, и очень как-то светло

[Magnus Bane]

Тонко!

[DarkLordEsti]

чудесно)))

[Гость]

Ещё одно. Фраза обыграна иначе, чем у первого автора.

Пейринг и персонажи: Хильда/Аннерозе, упоминаются Хильда/Райнхард и кайзер Фридрих/Аннерозе; Алек и Кисслинг, родители Хильды
Жанр: фемслэш, гет, психология, драма, романтика, флафф
Рейтинг: R-
Таймлайн: постканон, пять лет спустя
Предупреждение: возможен ООС, присутствуют флэшбеки - воспоминания Хильды. Как и её мысли, выделены курсивом. Автор честно признаётся, что по мере сил домыслил подробности супружеской жизни Райнхарда и Хильды, а также её пребывания во дворце Остролиста, пока муж воевал.

1111 слов

Через приоткрытое окно в спальню пробралась предутренняя свежесть, и Хильда натянула простыню повыше. А вскоре из сада донёсся птичий щебет. В городе таких песен не услышишь, и в дворцовом парке — тоже. Эти трели напомнили детство, когда маленькая Хильда слушала птиц вместе с мамой, а та без ошибки называла пернатых певцов. Правда, бегать по росистой траве родители строго-настрого запрещали. А так хотелось! Молодая женщина потянулась, не открывая глаз. Как же хорошо! Отдохнувшее тело полнилось сладкой истомой. И сон, хоть и не запомнился толком, оставил в душе покой и радость. И что-то ещё, трудноуловимое. Умиротворение, нежность? Пожалуй. И ощущение правильности, естественности того, что было этой ночью.

Они с Алеком уже почти неделю гостили на Одине, в поместье Грюнвальд, но лишь вчера вечером удалось беспрепятственно проскользнуть в спальню Анхен. Конечно, беспрепятственно — не значит невидимо, но охрана и слуги умеют «не замечать». Они не проговорятся. Главное — вовремя вернуться поутру в свои покои. Кисслинг — понимающий человек. Он знает, что связь вдовствующей императрицы с кем-то из адмиралов может иметь куда более серьёзные последствия. На Феззане слишком много лишних глаз и ушей, чтобы можно было позволить себе подобное. Здесь же, на Одине, императрица может отдохнуть от своих обязанностей, хотя бы частично. Пусть на время, но быть самой собой. А Алеку нравится гостить у тёти Анне.

***

Анне ещё спит. Хильда поворачивает голову. Длинные золотистые локоны оказываются близко-близко. Совсем как грива Райнхарда в те недолгие месяцы, когда они жили во дворце Остролиста.

Райнхард вот так же лежал, на боку или на животе, а Хильдегарде смотрела на него сквозь ресницы или тихонько гладила по волосам. Мужу это нравилось, он сонно просил ещё. Это было правильно и естественно, как и растущий живот, как рука Райнхарда, притягивавшая Хильду поближе к её кайзеру. Тогда Хильда вопреки всему верила, что всё уладится, муж поправится, они будут жить долго и счастливо. И любить друг друга, совсем как её родители. Они с Райнхардом нечасто занимались любовью, даже в медовый месяц. Боялись повредить ребёнку. Поцелуи, ласковые объятия, нежные прикосновения и поглаживания — вот всё, что они могли тогда себе позволить. Хильда надеялась, что после родов всё изменится. Не изменилось. Они с мужем так ни разу и не делили ложе после его возвращения с войны. А вскоре он ушёл навсегда. К Кирхайсу.

Вот уже пять лет, как Райнхарда фон Лоэнграмма нет в живых. Он оставил Хильде власть в Рейхе, Алека, что всё больше и больше походит на отца, и Аннерозе. Анне...

Говорят, их сблизило общее горе. Это правда, хоть и не вся. Те, кто был подле Хильдегарде той весной, знают больше. Они могли бы рассказать, как кронпринцесса фон Грюнвальд успокаивала и поддерживала будущую мать, как шила и вязала для Хильды и ребёнка, вспоминая детство Райнхарда. Или как осторожно клала руку на живот невестки, когда малыш толкался. Император был далеко, император воевал, а во дворце Остролиста было спокойно и уютно. Тогда Хильда часто дремала в кресле, и ей снились Райнхард, их будущий малыш и Аннерозе. А ещё Кирхайс, с которым Хильдегарде фон Мариендорф никогда не была знакома, но точно знала, что это он. И Райнхард почти всегда был рядом со своим рыжим другом. Стоило появиться Кирхайсу, как муж бросал всё и куда-то уходил вместе с ним. А она оставалась с Анне. Во сне и наяву Аннерозе всегда была рядом. Мягкая, заботливая, надёжная. Так похожая на брата...
А потом настал тот день. Хильде никогда не забыть те муки и тот страх. И летящую статуэтку. И решительное лицо Аннерозе, когда домашняя кошечка вдруг превратилась в тигрицу. Они с Алеком живы во многом благодаря «тёте Анне». Анхен была рядом, держала новорождённого племянника, плача от облегчения и счастья. Наверно, во всём виноваты пережитое потрясение и вколотые лекарства, иначе с чего бы Хильде тогда померещился Райнхард?

Он мерещится ей до сих пор. Особенно в утреннем полумраке спальни, когда рядом Аннерозе.

Прошедшая ночь, полная ласки и нежности, слишком напоминала короткое супружество. Стоит закрыть глаза, отдаваясь во власть умелых рук и нежных губ — и кажется, что давняя мечта стала явью. Райнхард жив, рядом, и он гораздо лучше целуется, чем раньше. Хильда с трудом сдерживает стон, когда чей-то язычок (мужа? Анне?) касается её соска. После родов груди стали особенно чувствительными. Она выгибается навстречу, целует в ответ, запуская пальцы в чужие мягкие локоны... и мир перестаёт существовать. Остаётся там, за пределами спальни. И Хильды тоже нет, она растворилась в том, любимом, желанном. Слова не нужны. Имена не имеют значения. Имена, титулы, власть — ничего нет. Нет ни прошлого, ни будущего — только «здесь и сейчас». Несколько часов, пролетевших как миг — это почти вечность.

Хильда приподнимается на локте. Нет, это не Райнхард. Простыня, которой обе укрыты (в этом году на Одине, как и на Феззане, слишком жаркое лето), обрисовывает мягкие, женственные контуры и округлости. От этого вида перехватывает дыхание, и молодая женщина торопливо отворачивается. Надо возвращаться к себе, но время ещё есть. Она хочет пожелать Анне доброго утра.
Почувствовав взгляд Хильды, Аннерозе шевелится, открывает глаза, улыбается.
- С добрым утром, Хильдхен!
- Доброе утро, Анне! Я давно так хорошо не высыпалась.
- Приезжайте почаще. Здесь вам всегда рады, — Анне садится, касается растрепавшихся волос, щеки своей любимой, — а тебе бы стоило хорошенько отдохнуть. Ты регент, Хильда, не забывай. Хватит того, что Райнхард не заботился о своём здоровье.
- Иногда мне кажется, что я в постели с Райнхардом, — Хильда задумчиво глядит поверх головы возлюбленной, — особенно когда ты лежишь на животе и я не вижу твоего лица.
- Я долго отвыкала спать на спине, — Анне тоже не глядит на Хильду. Смотрит куда-то в окно. — Десять лет, Хиль. Десять лет... Его величеству нравилось смотреть на меня. Любоваться... Ласкать. Даже в собственной спальне я боялась нарушить волю императора. Только весной... почти через полгода после смерти Фридриха я решилась изменить предписанную позу. Представляешь, до сих пор не могу избавиться от этой привычки. Иногда засыпаю на боку, а просыпаюсь... От себя не убежишь.
- Прости.
- За что? Хильда, если это тебе так важно, я не против.
- Анне...
- Не хочу лишний раз напоминать о Райнхарде. Назови это ревностью, но ты слишком дорога мне, — простыня скользит, открывая грудь, но Анне и не думает стесняться своей наготы. А недоспелые ягодки сосков сами просятся в рот.
- Анхен...
- Слуги встанут только через час. Хильда, у нас ещё есть сорок минут.
- Анхен!
- Хильдхен. Не спорь. Разве ты не видишь, что это прекрасное утро просто создано для любви?
«Райнхард никогда бы так не сказал», — думает Хильда. А потом все мысли куда-то пропадают. Совсем как ночью. Смущение и неловкость тоже быстро исчезают, смытые волной желания. Анне... Анне... как же это чудесно... о боги, Анхен, что же ты со мной делаешь?..

***

Три четверти часа спустя Хильдегарде, утомлённая, раскрасневшаяся, безумно счастливая падает в свою полуразобранную постель. Прямо в наскоро накинутом пеньюаре. И мгновенно засыпает.

[Гость]

Какой хороший рассказ, спасибо, очень понравилось : )