Не совсем по заявке, но кошмарный сон имеет место.
Всего 2800 слов, часть 1 Ройенталь шёл рядом с кайзером Райнхардом и говорил о чём-то весёлом и ясном. Они шли по просторным и пустым залам, за окнами было небо, лёгкие облачка пушистыми белыми зверьками бежали внизу. Ройенталь засмеялся, и кайзер тоже засмеялся в ответ. Затем остановился, положил руку на плечо Ройенталя и серьёзно, твёрдо проговорил: – Вот, приглашаю тебя в соправители. Ты ведь не откажешься?
Такое предложение нельзя принимать безоглядно, даже если ожидаешь его давно и мысленно уже сто раз согласился. – Майн кайзер, как мы будем править? – Очень просто, – Райнхард опять засмеялся, звонко и беззаботно. У Ройенталя перехватило дыхание. Он не слышал такого смеха очень давно, пожалуй, с Амритсара. Кайзер снова весел, и это прекрасно. – Очень просто! Я буду править по нечётным числам, а ты по чётным. Кроме 14 марта. В свой день рождения я буду кайзером. – Значит, пополам? – осторожно уточнил Ройенталь. – Нет, не пополам! Ведь нечётных чисел больше! Это Оберштайн придумал и рассчитал, – смех кайзера был всё так же беззаботен. – Ты будешь править сто семьдесят восемь дней, а я – сто восемьдесят семь! На девять дней больше. Ну что, согласен? Хотелось обидеться на этот мелкий укол, недостойный кайзера Райнхарда. Хотелось сказать: "Майн кайзер, не давайте мне повода усомниться в вашем величии". Хотелось... Но смех, но глаза одного цвета с небом за окнами, но рука на плече... Ведь это Оберштайн виноват. Ройенталь придумает, как наказать его, как только сам станет кайзером.
Он осмелился, тоже положил ладонь на плечо Райнхарду, погладил украдкой золотой локон: – Я согласен. Вы не ошиблись во мне, майн кайзер. Вы можете мне доверять. – Бежим, обрадуем Оберштайна! – и кайзер схватил Ройенталя за руку. Да сколько же этот Оберштайн будет встревать между ними?!
Они почти летели, то ли гравитация понижена, то ли здесь не действовали законы физики. Внезапно огромные парадные двери распахнулись перед ними. Под ногами развернулась ковровая дорожка, красная с золотым позументом по краям, по обе стороны от неё стояли навытяжку шеренги адмиралов, приветствуя кайзера. Вдали на возвышении ждали два трона, белый и лазурно-синий. Райнхард замедлил шаг и торжественно ступил на дорожку, по-прежнему держа в своей ладони руку Ройенталя. Тот вдруг понял, что ни бежать, ни оглядываться по сторонам нельзя, это нарушит церемониал. Адмиралы не знают, что он уже кайзер, могут окликнуть или хлопнуть по плечу, получится некрасиво.
Оберштайн бледной серой тенью возник на пути, склонился, начал что-то докладывать. Райнхард остановил его величественным жестом. Ройенталь вдруг догадался, что именно так, жестами, можно управлять Оберштайном. Проверил: поднял руку вверх – и Оберштайн вытянулся по стойке смирно; провёл ладонью перед лицом – Оберштайн заговорил; резко опустил руку – Оберштайн умолк, помедлил, словно не сразу поверил приказу, а затем плавным движением опустился на колени. Ройенталь улыбался почти нежно и не спешил поднимать руку. "Зиг кайзер Райнхард! Зиг кайзер Оскар!" – грохотало вокруг. Оберштайн стоял на коленях, покорно склонив голову, глядя в пол. Кайзер придвинулся ближе к Ройенталю, обнял за талию, шепнул в самое ухо: – Идём. Оставь его, – и махнул рукой, прогоняя Оберштайна. Тот исчез мгновенно, красная дорожка перед ними снова была пуста.
Они сидели рядом на тронах, их ладони соприкасались на широком сдвоенном подлокотнике. Адмиралы один за другим выходили вперёд, вставали на левое колено, прижав руку к сердцу, приносили присягу двум кайзерам, поздравляли Ройенталя. Свет всё так же лился с неба в огромные окна.
Кайзер внезапно вскочил на ноги, встряхнул Ройенталя за плечо: – Просыпайтесь, скорее! – Зачем?! – Приказ, ваше превосходительство! Ройенталь хотел возмутиться этим "превосходительством" – и проснулся.
всего 2800 слов, часть 2 Над ним стоял Бергенгрюн, тряс за плечо и повторял: – Ваше превосходительство, просыпайтесь! Поступил приказ кайзера! Ройенталь поднял голову, огляделся. Он заснул за рабочим столом в своём кабинете в "Эфонии". Встал, потянулся, прогоняя сон. Повернулся к окну. Солнце, небо, далеко внизу – площадь и сквер, зелёно-золотистый от начинающей желтеть листвы. Вот откуда было ощущение света и простора. Вздохнул. Вспомнил, как хорошо и легко было рядом с кайзером. Странный сон. Неправильный, но до чего уютный! Ладонь ещё помнила прохладные пальцы Райнхарда. И Оберштайн. Оберштайн на коленях, со склонённой головой, покорный, весь в его власти...
– ...гросс-адмирал фон Оберштайн. Подпись: кайзер Нового Рейха Райнхард фон Лоэнграмм.
Ройенталь не стал говорить Бергенгрюну, что пропустил мимо ушей приказ кайзера. Он отвернулся от окна, молча протянул руку за распечаткой, пробежал глазами ровные строчки с затейливыми вензелями заглавных букв. Прочитал снова, медленно, внимательно. Ну вот, помяни чёрта, и он тут как тут. Инспекционная поездка перед визитом кайзера. Полномочным представителем его величества назначен гросс-адмирал фон Оберштайн. Дата, подпись. Дата?! – Когда поступил приказ? Он выпущен три недели назад! – Ройенталь бросил листок на стол. – Когда этот чёртов Оберштайн появится здесь? – Он уже на орбите. Через час должен приземлиться. – Через час?! Бергенгрюн кивнул, подтверждая невысказанное подозрение: – Нас не предупредили заранее. Инспекционная поездка, проверка. "Полномочный представитель" означает, что мы должны относиться к нему, как к самому кайзеру. – У нас что, любой может выйти на орбиту Хайнессена? Где разведка флота? – Гнев окончательно прогнал сон. – Всё не случайно, – почти шептал Бергенгрюн, – будьте осторожны, ваше превосходительство. Он прилетел на "Брунгильде". – Чтооо?! – Наверняка приказал не докладывать вам до последней минуты. Он может распоряжаться именем кайзера, приказ даёт ему полномочия. Скорее, ваше превосходительство, вы должны быть в космопорте через сорок пять минут.
Машина летела по Хайнессенполису, как сам Ройенталь летел рядом с кайзером в недавнем сне. Улицы были пусты, только ровные шеренги домов глядели на Ройенталя слепыми, залитыми солнцем окнами. Кортеж миновал площадь Нгуен Ким Хо и свернул на проспект Первопроходцев. Не снижая скорости, помчался через перекрёстки с регулировщиками в форме военной полиции, застывшими по стойке "смирно". Редкие пешеходы провожали лимузин губернатора хмурыми взглядами. Если Оберштайн найдёт, к чему прицепиться, недолго Ройенталю оставаться на своём посту. А этот найдёт. Ройенталь машинально повторил жест, которому научился во сне, усмехнулся, кривя губы. Да, как было бы просто и хорошо – одним движением руки поставить Оберштайна на колени. Ну ничего, Ройенталь тоже не кукла, вертеть собой не позволит.
Он стоял у выхода на лётное поле, в тени колоннады, поддерживающей верхнюю открытую площадку терминала. Небо затянуло тучами, осенний ветер рвал с плеч плащ, швырял под ноги грязно-жёлтую листву. Не "Брунгильда", в этом Бергенгрюн ошибся, какой-то незнакомый флагман медленно и неуклюже маневрировал над космодромом, как будто пилот боялся промахнуться мимо посадочной площадки.
Но вот корабль коснулся земли и замер. Аппарель раскрывалась долго, нехотя. Наконец заплескался в проёме серый плащ. Оберштайн вышел, остановился наверху, как останавливался кайзер Райнхард. Тем же движением повернул голову в сторону спутника за правым плечом. Ройенталь сжал кулаки, он видел всю сцену так, словно Оберштайн стоял в двух шагах от него. Фернер, помощник Оберштайна, что-то сказал, улыбнулся своему шефу и фамильярным жестом поправил оплечье серого плаща. Ройенталь мог бы поклясться, что он погладил плечо Оберштайна, как сам Ройенталь во сне гладил плечо Райнхарда. Что за недостойный фарс?!
Он повернулся на каблуках и почти бегом двинулся к машине. Сквозь стиснутые зубы выговорил: "В "Эфонию!" Пусть Бергенгрюн приветствует военного министра на космодроме, он, Ройенталь, примет его в своём кабинете. Он покажет ему, кто хозяин на Хайнессене.
Когда Оберштайн появился на пороге, Ройенталь поднялся из-за стола нарочито неторопливым движением. Поднёс руку к виску, отдавая честь. Оберштайн ответил на приветствие. Ройенталь не удержался от искушения – резко опустил руку вниз. Не сработало, конечно. Только Бергенгрюн, стоявший сбоку, удивлённо дёрнулся, как будто знал, что означает этот жест. Оберштайн покосился на него с подозрением. Прошёлся по кабинету, остановился перед самым столом. Чётко и монотонно начал говорить. Приказ, который Ройенталь получил сегодня, Оберштайн зачитывал полностью, по памяти. Или он видит текст? Может, в его электронных глазах есть функция сканирования? Ройенталь смотрел в бледное неподвижное лицо, на тонкие бесцветные губы, движущиеся с равномерностью механизма, и представлял себе, как заставит Оберштайна опуститься на колени. Не властью, так силой. Обойти стол, встать прямо перед ненавистным адмиралом, надавить на плечи, нет, лучше перехватить руку, заломить, разворачивая Оберштайна спиной к себе, вынуждая потерять равновесие и упасть на колени. И стоять над ним, фиксировать захват, зная, что он кривится от боли в вывернутом суставе, а потом толкнуть на ковёр и смотреть, как он валяется на полу, беспомощный, оглушённый неожиданным насилием.
Ройенталь тряхнул головой, отгоняя навязчивое видение. Оберштайн продолжал говорить так же монотонно и ровно: – ...поэтому вся книжная продукция, одобренная вами к выпуску, подлежит тщательной проверке. Немедленно распорядитесь представить гранки книг... – О чём вы, гросс-адмирал фон Оберштайн? Какие гранки? – кажется, Ройенталь пропустил тот момент, когда Оберштайн перешёл к цели своей инспекции. А зря. Оберштайн сомкнул губы и смотрел прямо, не мигая. Повисла пауза. Ройенталь поклялся себе, что не опустит взгляда и не заговорит первым. Они стояли друг напротив друга, как противники на дуэли, разделённые барьером письменного стола. Оберштайн поднял руку и щёлкнул пальцами, будто выстрелил.
За его плечом появился Фернер, вложил в руку шефа томик в весёленькой пёстрой обложке. И опять прикоснулся к Оберштайну фривольным, интимным каким-то жестом, словно погладил. Ройенталь стиснул зубы. Оберштайн невозмутимо показал название – "Сказки народов Свободных Планет" – и открыл книгу:
– Итак, что тут у нас? "Златовласка", "Колобок", "О рыбаке и рыбке", "Красная Шапочка". Подписано в печать два месяца назад. Верховный цензор – глава Временной администрации Нового Рейха в Баалате гросс-адмирал Оскар фон Ройенталь. – Оберштайн внезапно наклонился и сунул книгу прямо под нос Ройенталю. – Признаёте? – Что признаю? – дёрнулся Ройенталь. – Что вы себе позволяете? – Я себе позволяю обвинить вас в подстрекательстве к мятежу посредством выпуска подрывной литературы! – Что? "Колобок" подрывная литература? – Ройенталь задохнулся, рванул ворот мундира. Фернер снова высунулся из-за спины Оберштайна, как чертёнок из шкатулки: – Именно "Колобок", господин гросс-адмирал. "И от бабушки ушёл, и от дедушки ушёл!" Мечтаете укатиться от контроля военного министерства? И личного контроля кайзера? "Поскребли по сусекам" – намёк на потери в последней кампании? А волк у вас кто - гросс-адмирал Миттермайер? – И Красная Шапочка тоже он, – саркастически проговорил Ройенталь. Глаза Фернера блеснули азартом сыщика: – Об этом мы и без вас догадались! Решили раздвоить образ, думали, не поймём? Умнее надо было прятать, в подтекст! – он бросил взгляд на Оберштайна, как бы спрашивая разрешения продолжать. – Что прятать? – Ройенталю хотелось выгнать всех из кабинета и вернуться в свой радостный сон. – Мятежные убеждения. Мечтаете, чтобы вам рыбка служила всемогущая? Желания исполняла? Золотая, а? – Фернер неожиданно подмигнул и кивнул на приказ с вензелем кайзера, так и оставшийся лежать на столе.
Ройенталь повернулся к Оберштайну. Не мог же военный министр сойти с ума вместе со своим помощником! Надо говорить спокойно, неторопливо, рационально. Оберштайн сволочь, но не дурак. Он поймёт. Ройенталь только открыл рот, чтобы произнести: "Это всего лишь сказки, и написаны они давно, столетия назад", как Оберштайн заговорил снова: – Это всего лишь сказки, и написаны они давно, столетия назад. Но кто-то их нашёл, подобрал, напечатал. Вот мы открываем самую первую сказку, и что мы видим? – Что мы видим? – тупо повторил Ройенталь. У него кружилась голова. Он начал сомневаться в реальности происходящего. – И мы ви-и-дим, – протянул Оберштайн, раскрывая книжку. Голос его колол висок, как тупая шпага. – Мы видим ловкого придворного, который понимает язык птиц и зверей и знает всё, что должен знать только король. Завели свою службу безопасности, да, Ройенталь? И собираетесь обвинить военное министерство в узурпации власти и влиянии на государя. Смотрим дальше. Этот придворный из двенадцати принцесс выбирает ту, что с золотыми волосами. Ничего не напоминает? Как говорит его величество, помните ли вы ту ночь?
Ройенталь вздрогнул. Оберштайн в точности повторил интонацию кайзера Райнхарда. – Вы сами выбрали графа фон Лоэнграмма из всех влиятельных лиц, к которым могли обратиться за помощью. Ну а дальше всё просто. Герой убивает всеведущего короля и женится на Златовласке. Что вы на это скажете?
Ройенталь почувствовал, что краснеет. Сон, в котором Райнхард обнимал его за талию и приглашал разделить с ним трон, был слишком ярким. А что, если Оберштайн умеет шпионить за сновидениями? – Итак: мятеж. Незаконная слежка за высшими лицами империи. Тайная деятельность. Покушение на власть. Недостойные помыслы в отношении императорской особы. Признавайтесь. Оберштайн сделал шаг вперёд, внезапно сел на стол и ловко перебросил через него ноги, оказавшись по одну сторону с Ройенталем. Глянул ему прямо в лицо, так что в блестящих экранах электронных глаз Ройенталь увидел своё отражение. Диафрагмы сжались, захлопнув ловушку. Признаваться, только признаваться! Ни Фернера, ни Бергенгрюна уже не было в кабинете. Никто не станет свидетелем его позора.
всего 2800 слов, часть 3 – Признавайтесь, Ройенталь, нам всё известно. Итак, я представляю здесь особу императора, – продолжал Оберштайн. – Ваши действия? Ройенталь облизнул губы, шагнул ближе – по радужкам электронных глаз пробежали алые искры – схватил Оберштайна за плечи, притянул к себе и впился поцелуем в бесцветные жёсткие губы. – Зачем?! – Это признание. Вам ведь для обвинения нужны факты, действия. Готовы заменить кайзера, полномочный представитель? – он сильно, до боли сжал плечо Оберштайна, опуская его спиной на широкую, затянутую зелёной кожей столешницу. Быстро расстегнул крючки мундира, рванул ворот рубашки. На бледной коже выше ключицы алело пятно от его пальца, и от этой метки ему окончательно снесло голову.
– В приказе кайзера стояло "неприкосновенен". Я нарушил приказ. Нарушил, – шептал Ройенталь, покрывая грудь Оберштайна мелкими, злыми как укусы поцелуями. Кожа начинала розоветь под его губами и пальцами, словно медленно разогревалась, разбегалась по сосудам застывшая кровь спящей царевны. – Мятеж? – также шёпотом отозвался Оберштайн. Он лежал расслабленный, обмякший, покорный. – Мятеж! – согласился Ройенталь, нащупывая пальцами пряжку ремня. – Мятеж! – Я буду вынужден вас казнить, – в чуть слышном голосе Ройенталю почудилась нежность. – Потом. – Потом – казните. Сейчас молчите. А вдруг это волшебный сон? Оберштайн вдруг вцепился в плечо, тряхнул с силой: – Ну конечно же, сон, как вы раньше не догадались? Где ваша логика? Просыпайтесь, ваше превосходительство!
– Бергенгрюн... – простонал Ройенталь, – почему вы меня всё время будите? – Он поднял голову от стола. – Что там опять? Ещё один приказ кайзера? – Простите меня, ваше превосходительство, – Бергенгрюн тревожно всматривался в лицо Ройенталя. – Никаких приказов кайзера за последние три дня не поступало. Вы уснули за столом, стонали во сне, говорили что-то о казни... Я принёс вам на подпись письмо для кайзера Райнхарда, которое вы поручили мне составить. С приглашением посетить Хайнессен с монаршим визитом.
"И планировал взять в плен кайзера, в чём сам же сознался словами "Закинул старик в море невод и вытащил золотую рыбку". Причём море как метафора галактики неоднократно использовалось самим кайзером, объявлявшим о покорении моря звёзд" – всплыло в памяти из сна. Ройенталь мог бы поклясться, что слышал эти слова, произнесённые ехидным голосом ненавистного Фернера.
Ройенталь потёр лицо, встал. Что за странные, дикие кошмары ему снятся? При взгляде на зелёную столешницу щёки обдало жаром, он снова ощутил под пальцами неожиданно горячую и нежную розовеющую кожу с тонким выпуклым шрамом чуть выше правой ключицы. Отвернулся от Бергенгрюна, уставился в окно, застёгивая крючки воротника. За окном было всё то же ярко-синее небо ранней осени, далеко внизу лежал пустой город. Нет, пустой - это отголосок того сна, на самом деле город был таким же, как всегда. Ползли в предвечерних пробках электрокары, кружил над разномастными крышами вертолёт местной службы охраны порядка, граждане Хайнессена спешили по каким-то своим делам, обходя по другой стороне площади помпезный главный вход "Эфонии", охраняемый сдвоенным нарядом военной полиции и рейхсфлота.
Кошмар не кошмар, а проверить надо. Не поворачиваясь – чтобы не показывать лица, да – Ройенталь начал говорить, стараясь придать голосу привычные командные интонации: – Кто у нас отвечает за одобрение к печати книг и журналов? Кажется, мы упустили этот момент. Составьте мне список всех книг, выпущенных местными издательствами начиная с июня. Включая детскую литературу. За спиной раздался сдавленный булькающий звук – похоже, Бергенгрюн подавился вопросом. Но справился, щёлкнул каблуками: – Будет исполнено, ваше превосходительство. – Впредь давать мне на утверждение планы издательств. Выпустить распоряжение о том, что по запросу рейхсадминистрации издательства должны также предоставлять гранки. – Что касается газет и еженедельных изданий?.. Ройенталь наконец достаточно успокоился, чтобы обернуться к Бергенгрюну: – Я жду ваших предложений об организации предварительной проверки содержания всех печатных и электронных изданий. При необходимости проконсультируйтесь с... профильным ведомством. – Введение цензуры может вызвать протесты, – Бергенгрюн стоял навытяжку, глядя ровно перед собой. Похоже, Ройенталь переборщил с командными интонациями. – Прикажете проработать меры противодействия? – Лучше так, чем быть обвинённым в выпуске подрывной литературы под видом... – Ройенталь чуть было не договорил "детских сказок", спохватился и неловко закончил: – Под видом какой-нибудь невинной на первый взгляд статейки. Бергенгрюн понимающе кивнул. Снова вытянулся по стойке смирно и застыл. Чего он ещё ждёт? Ах да, принёс что-то на подпись.
– Оставьте документы, я посмотрю.
Бергенгрюн положил листок на стол, чётко, как на парадном построении, козырнул, выполнил поворот через левое плечо и строевым шагом направился к двери. Ройенталь машинально вытянулся в ответ, отдавая честь – и наконец-то понял, что смутило Бергенгрюна. Почувствовал, что снова краснеет, огляделся в поисках ремня - он валялся под креслом. Да, вот так, начинается с нарушения формы одежды, заканчивается мятежом против военного министра, усмехнулся Ройенталь сам себе. Проклятый сон всё не шёл из головы. Надо бы закрутить роман с какой-нибудь местной дамой, тогда не будет сниться, как снимаешь рубашку и штаны с военного министра на собственном письменном столе.
Он уселся в кресло, начал читать оставленную Бергенгрюном бумагу. Приглашение... Всё не то, нельзя сейчас приглашать кайзера на Хайнессен. Надо сначала навести порядок и на Новых землях, и в собственных мозгах. Может, устроить внезапные проверки в гарнизонах? Гандхарва, Джебба, Урваши. Лозиана. Эта, как её... Мехсана. Надо составить план и отправить кайзеру на утверждение. А то, чего доброго, и правда в мятеже обвинят, если он начнёт метаться по гарнизонам. А встретиться с кайзером можно будет в декабре, недолго осталось, меньше трёх месяцев. На новогоднем ужине обязаны присутствовать все высшие офицеры Рейха. Вот тогда он и поговорит с кайзером.
Ройенталь скомкал листок с приглашением и не глядя швырнул под стол, в корзину.
-
-
19.10.2015 в 22:45-
-
19.10.2015 в 22:47Не совсем по заявке, но кошмарный сон имеет место.
Всего 2800 слов, часть 1
-
-
19.10.2015 в 22:48-
-
19.10.2015 в 22:50-
-
19.10.2015 в 22:51Модер, не убивай, первая версия лучше!
-
-
20.10.2015 в 15:16Понравилось очень, но бедный, бедный Ройенталь
-
-
20.10.2015 в 15:19-
-
20.10.2015 в 15:43первые три коммента в этом треде уберите, пожалуйста.
автор
-
-
20.10.2015 в 16:00-
-
20.10.2015 в 16:13-
-
20.10.2015 в 17:11-
-
20.10.2015 в 17:33приструнит своих таракановнайдет себе другую интересную цель : )А сны у него знатно укурены