Что это было? Танго цветов. Страсть? Ах как мило! Нет, не любовь. Жажда? Ну разве Власти. Весь мир Выдохнет жарко "Ты наш кумир". Только она Не опустит глаз. "Доминик - пой! Это приказ." Лишь усмехнется, Глядя в глаза. Вместе - возможно. Приказом - нельзя.
И что это было? Она думала, что он знает, что делает. Что сумеет извлечь свою выгоду даже из неудачи. Она верила – так, как верят богам и их хитрым жрецам. Он казался таким монолитом в этом мире бессильных расчетливых нытиков – фаворитом в забеге по имени жизнь. Она верила – что он стоит того, чтоб в него вот так верили. И что партия не проиграна окончательно, если эта фигура в игре.
Ну, а он оказался таким же, как все. С этой жалкой бравадой и вечными грандиозными планами. С идиотской манерой ловить удачу между молотом и наковальней. С глупой просьбой о сыне – животной попыткой продолжить себя после смерти, победить не своими руками. С липким запахом неизлечимой болезни.
Почему она его не бросила? Может, именно потому, что когда ушла вера, не осталось совсем ничего, чего ради куда-то идти. Может быть, потому, что другие казались ей после него лилипутами. Может, просто привыкла всегда возвращаться к нему.
Но прощальный салют у него получился хорош. Восхищали не только масштабы, но сама эта мысль. После нас хоть потоп, получите и распишитесь. Как заказывали. Знайте все, что Рубинского нет.
Интересно, что он оказался сентиментален: вся недвижимость, фонды и вклады были переоформлены на Доминик. Все законно, концов не найти, нищета не грозит, и единственный враг – это скука. Но наследством отчаянных авантюр с ней осталась Эльфрида, и они так подходят друг к другу: потерявшая веру – и слишком уж верившая, в то, что хочет мести. Чем-то это неуловимо похоже, сделать ставку на выигрыш и все потерять – и, добившись всего, отказаться от цели, потому что она не нужна.
Что это было?
Танго цветов.
Страсть? Ах как мило!
Нет, не любовь.
Жажда? Ну разве
Власти. Весь мир
Выдохнет жарко
"Ты наш кумир".
Только она
Не опустит глаз.
"Доминик - пой!
Это приказ."
Лишь усмехнется,
Глядя в глаза.
Вместе - возможно.
Приказом - нельзя.
И что это было? Она думала, что он знает, что делает. Что сумеет извлечь свою выгоду даже из неудачи. Она верила – так, как верят богам и их хитрым жрецам. Он казался таким монолитом в этом мире бессильных расчетливых нытиков – фаворитом в забеге по имени жизнь.
Она верила – что он стоит того, чтоб в него вот так верили. И что партия не проиграна окончательно, если эта фигура в игре.
Ну, а он оказался таким же, как все. С этой жалкой бравадой и вечными грандиозными планами. С идиотской манерой ловить удачу между молотом и наковальней. С глупой просьбой о сыне – животной попыткой продолжить себя после смерти, победить не своими руками. С липким запахом неизлечимой болезни.
Почему она его не бросила? Может, именно потому, что когда ушла вера, не осталось совсем ничего, чего ради куда-то идти. Может быть, потому, что другие казались ей после него лилипутами. Может, просто привыкла всегда возвращаться к нему.
Но прощальный салют у него получился хорош. Восхищали не только масштабы, но сама эта мысль. После нас хоть потоп, получите и распишитесь. Как заказывали. Знайте все, что Рубинского нет.
Интересно, что он оказался сентиментален: вся недвижимость, фонды и вклады были переоформлены на Доминик. Все законно, концов не найти, нищета не грозит, и единственный враг – это скука. Но наследством отчаянных авантюр с ней осталась Эльфрида, и они так подходят друг к другу: потерявшая веру – и слишком уж верившая, в то, что хочет мести. Чем-то это неуловимо похоже, сделать ставку на выигрыш и все потерять – и, добившись всего, отказаться от цели, потому что она не нужна.